– Моя пра-пра-пра-бабка Апраксина застрелила своего любовника, вернувшись раньше времени с бала и застав его с горничной, – подтвердила Аглая Петровна. – Хорошо, что не насмерть. Он того не заслуживал. Обыкновенное ничтожество, которое не в состоянии оценить то, что имело. Поменять красавицу графиню на девку, которая моет полы и два слова едва свяжет… Видать, каждому в жизни свое: кому розы, а козлу – капуста!

Но Денис – это явление особое! Это монстр! Чудовище, которое скрывается за личиной сладкого мальчика. Вам он не напоминал восточного принца? Эти томные глаза, красивое тело, рафинированность[28] наряду с тягой к грубой роскоши; утонченность, смешанная с изощренностью; изысканность, за которой скрывается жестокость, почти садизм; замысловатые речи, тихие вздохи…

Ева подумала, что Аглаина рубрика в журнале заслуженно пользуется популярностью: никто не смог бы лучше уловить и выразить суть противоречивой, слащаво-безжалостной натуры Дениса Матвеева, их общего любовника, ныне покойного.

– Аглая Петровна… – начала Ева…

– Можешь называть меня просто Аглая, – сказала Соломирская. – Мы теперь как сестры. Ведь так? – Непонятно было, шутит она, или говорит серьезно. – Ты хотела спросить меня, как я это сделала?

– Да.

– После того случая на даче, я начала играть свою собственную роль. И наш мальчик Денис смотрел на сцену с открытым ртом. Это говорит о том, что жизнь делает нас актрисами почище Сары Бернар[29]. У нас с Денисом была обычная интимная встреча, которую я решила сделать последней. Сколь ни увлекательна пьеса, занавес рано или поздно закрывается, господа! Но…если быть до конца честной, Ева, – до последней минуты я не знала наверное, смогу ли исполнить задуманное. Денис сам вынудил меня…

– Как?

– Слушай… Я приехала электричкой в назначенное время. Он всегда закрывал собак перед моим приходом. Они меня знали, и не лаяли. Я проскользнула в темный дом, как тень, на ходу надевая на руки перчатки. Денис был невероятно подозрительным, он ловил мысли и намерения на лету. Поэтому мне пришлось подготовить его к этому заранее. Я сказала, что новая мода диктует женщинам носить тонкие лайковые перчатки летом, – такая вот экстравагантная деталь вечернего туалета. И действительно купила себе несколько пар перчаток. Помню, как Виктор удивлялся по этому поводу!..

– Не отвлекайся, – вернула ее к рассказу Ева. – Ты приучила Дениса к перчаткам?

– Ну да! – развеселилась Аглая. – Не только же ему дрессировать своих проклятых собак?! Привык, как миленький, и перестал обращать на перчатки внимание. Итак, никем не замеченная, я прошла в его кабинет, где он обычно меня ждал… На его рабочем столе стояла статуэтка Венеры. Я решила, что это хорошее предзнаменование. Богиня Любви всегда на стороне женщин, потому что она сама женщина! Я собиралась взять статуэтку и ударить его изо всей силы по голове, но…не смогла. Оказывается, это совсем не просто, – убить человека. И тогда, я начала беседовать с ним, я хотела объяснить ему, какую он причинил мне боль… Как он мог? Говорить, что во мне заключается вся его жизнь, весь смысл его существования, стоять на коленях, умолять о любви, приносить клятвы и обещания, которых я никогда у него не требовала, безумствовать… а потом спать с прокуренной проституткой, у которой волосы, как пакля, и от которой на метр несет перегаром?! Я хотела спросить у него, что все это значит? Зачем ему это? Почему он так поступает со мной? С собой? С нашими чувствами?.. Знаешь, что он мне ответил?

– Что? – эхом откликнулась Ева, уже понимая, что мог ответить Аглае господин Матвеев.

– Ты мечтала о рае, дорогуша? А мы живем на земле… Здесь все другое, и святых не существует! Земной путь не сладок, но надо по нему идти, развлекаясь, по мере возможностей. Трудна дорога в рай!..

Как это меня взбесило, если бы ты знала, Ева! Если бы только видела это наглое, ухмыляющееся лицо, эти похотливые, влажные глаза…

– Посмотрим, какой она окажется для тебя, эта дорога! – сказала я, и ударила его статуэткой. Я не думала, что убью Дениса, потому что удар получился не очень сильный… Но он резко, с раздражением, повернулся, и я угодила головой Венеры прямо ему в висок. Какой ужасный раздался хруст… оглушительный, совсем как этот гром, что за окнами… Я все бросила и убежала. Даже не заметила, что потеряла часы. Пропажа обнаружилась в электричке, когда мне нужно было узнать время, и я увидела, что часов на руке нет. Мысль о том, что они остались рядом с Денисом, пришла не сразу. Только потом, вечером, после долгих раздумий, я поняла, что у меня нет выхода, – надо возвращаться. Я не сомневалась, что Денис мертв. После того жуткого хруста костей человек не мог остаться живым… К счастью, труп все еще лежал там, никем не обнаруженный, когда я приехала, чтобы забрать часы. Мне невероятно повезло. Тогда я была просто не в себе от страха, и схватив часы, начала кричать и звать на помощь… Остальное ты знаешь!

– Наверное, знаю, – согласилась Ева, чувствуя, однако, что госпожа Соломирская чего-то не договаривает. – Теперь у тебя легко на душе?

Красавица молчала, блуждая взглядом по комнате. Она тоже не ощущала полного удовлетворения, которое бывает, когда выплеснешь без остатка все, накопившееся внутри, больное, как долго зреющий нарыв.

– Иногда мне казалось, что Денис лишает меня свободы, – с трудом подбирая слова, произнесла Соломирская. – Что он…проникает в меня… Не физически, а…не знаю, как это правильно выразить… Он как будто навязывал мне свои мысли и желания. Я чувствовала, ощущала их как нечто чуждое мне, постороннее, но…ничего не могла с этим поделать. Я понимала, что подчиняюсь ему против собственной воли, и была не в состоянии остановить это. Денис гипнотизировал меня, как удав свою жертву, чтобы заглотить ее целиком, не разжевывая… У тебя никогда не было такого чувства, будто ты зомби? Рядом с ним я как бы теряла себя, и это было самое страшное. Мне хотелось освободиться от этой зависимости любой ценой! Может быть, это оказалось основной причиной, а вовсе не жалкая проститутка, с которой он переспал… Или и то, и другое вместе?

Аглая Петровна глянула на Еву своими бездонными, горящими глазами, – сказочная Царевна-Лебедь, неизвестно как попавшая в эту современную комнату, в этот огромный равнодушный город, на который с разверзшихся небес с шумом лились потоки воды, сбивая пыль, листву и цветы…

Когда Соломирская закрыла за Евой дверь, она вернулась в гостиную, вышла на балкон, глубоко вдыхая свежий и сладкий грозовой воздух, глядя на мокрые, блестящие от воды деревья, на несущуюся по тротуарам воду, белую от пены и лепестков акации, и глубоко задумалась. Ливень медленно стихал, и среди разорванных ветром туч были видны куски голубого неба… На душе у нее было так же пусто и свежо, как на