У Евы появилась запретная, тайная новая жизнь, которая манила ее, как бабочку манит пышный цветок, полный сладкого нектара и трепета шелковых лепестков. Она не представляла себе, как жила без всего этого великолепия, развлечений жизни, все эти годы, которые теперь казались ей долгим и серым сном. Она чувствовала себя спящей красавицей, которую, наконец, отыскал и вернул к жизни поцелуем храбрый и красивый принц. У нее появились мечты, появились воспоминания, появились причудливые и чувственные фантазии, странные, волнующие желания, вкус к жизни, ее краскам, запахам, и тайным порывам…

И в миг, когда Олег произнес имя Дениса Аркадьевича, в связи с убийством, а, значит, в связи со смертью, – весь с таким трудом построенный ею волшебный мир рухнул, по мановению чьей-то злой воли.

Ева была оглушена, раздавлена. Ее полный звезд небосвод посыпался на нее миллиардами острых осколков, впивающихся в ее сердце, подобно ядовитым стрелам! Она едва сдержалась, чтобы не застонать от боли, невыносимой, как сама мысль о том, что она потеряла, чего лишилась…

– Кто это сделал? – спросила она Олега, не надеясь услышать ответ.

– Не знаю…повод мог быть у многих.

Ева подумала, что она знала только одну сторону жизни своего любовника, и оставалась в полнейшем неведении относительно того, чем он занимался, с кем поддерживал отношения, какие у него были друзья, знакомые. Денис Аркадьевич учил ее играть в шахматы. Это было одним из его увлечений. Еще он обожал собак. Кажется, у него был какой-то частный клуб в Москве. Ева встречалась с господином Матвеевым только на даче в Мамонтовке, она понятия не имела, где он живет; его московский адрес, телефон, были ей неизвестны. Она даже не знала, женат ли он, одинок или разведен. Как-то не удосужилась поинтересоваться, настолько это все казалось мелким, не важным!

– А…где это произошло?

Олег рассказал Еве все, что знал. Она молча слушала. Ей казалось, что кто-то огромный, безжалостный и страшный, вырвал у нее из груди сердце, и теперь там образовалась пустота. Она должна узнать, кто это сделал, чтобы отомстить за себя, за свои разбитые надежды…

Денис Аркадьевич хотел, чтобы они с Евой поехали в путешествие по Средиземному морю; они собирались плыть по лазурным, прозрачным водам вдаль, к неведомым берегам, на которых их ждут… О, Боже! Их больше ничего не ждет! Они уже никогда не встретятся!

Ева не стала плакать, да и слез не было. Олег ушел на работу, а она, остановившимися сухими глазами смотрела, как он выходит из подъезда, идет к ожидающей его служебной машине, как летит пыль из-под колес, как надоедливо качается на качелях девочка с косичками, как бежит по дороге полосатая кошка, как ветер колышет листву лип и кленов во дворе, похожем на колодец, как по бесцветному небу плывут бесцветные облака…

Оказывается, Денис Аркадьевич был абсолютно одиноким человеком. Он даже не был женат. Родители его давно умерли, и кроме двоих сотрудников в собаководческом клубе и женщины, которая приходила к нему убирать квартиру, ни одного близкого человека у него не оказалось.

Интересно, а кто убирал его дом в Мамонтовке? – подумала Ева, безнадежно сожалея о том, что не может поехать, побежать туда, в ту страшную комнату, увидеть все своими глазами, поплакать, покричать, чтобы стало легче, чтобы хоть немного утихла боль потери. Даже этого ей нельзя! Зато никто не может и не смеет помешать ей найти убийцу!

Что будет, когда она осуществит свое желание, Ева не думала. Она не могла ни о чем думать. Она просто погрузилась в воспоминания о том, что у нее было, и что теперь у нее отобрали, не спрашивая согласия. Ей хотелось действовать, узнать как можно больше о господине Матвееве, о том, чем он занимался, и какие еще у него были интересы в жизни, кроме Евы.

Она позвонила своей ученице, которая уже пол года брала у нее уроки испанского, и которая держала очень дорогую породистую собаку. Ученицу звали Нина Всеволодовна, она писала научный труд по Испанскому возрождению, и могла часами говорить о собаках. Она выслушала сбивчивую речь Евы и дала ей адрес и телефон клуба. Оказывается, Дениса Аркадьевича неплохо знали в определенных кругах.

– Я жила, словно во сне! Витала в облаках! – подумала Ева. – Пора возвращаться к привычной жизни.

Она тщательно оделась, причесалась, как будто Денис Аркадьевич все еще мог ее видеть, и отправилась по адресу, который ей дала Нина Всеволодовна.

Огромный пушистый шмель сел на яркий синий колокольчик, который раскачивался и сгибался под тяжестью насекомого. Вокруг, среди пышно и дико растущей зелени пестрело множество цветов: белых, желтых и малиново-сиреневых. Пахло нагретой травой, замлей и старыми досками сарая, за которым примостился господин Смирнов. Отсюда было удобно наблюдать за домом убитого Матвеева.

Дача, на территорию которой проник Славка, была то ли заброшена, то ли хозяева давно сюда не приезжали. Может, были уже слишком старые и немощные; может, заболели или переехали куда-нибудь, а дачу продать не успели. Небольшой деревянный дом, когда-то выкрашенный в голубой цвет, имел жалкий и облезлый вид. Стекла чердачной башенки были выбиты, окна закрыты ставнями и заколочены потемневшими от сырости досками, крест-накрест, деревянное крыльцо почти совсем сгнило. Все вокруг заросло бурьяном, кустами шиповника, сирени и дикой малины, все цвело, и над всем кружились и жужжали пчелы. На высокой старой груше одиноко висел полуразвалившийся скворечник. Все дышало запустением и покоем, словно на кладбище…

Славка удивился посетившей его мысли о бренности бытия и хлопнул себя по шее, – кажется, за шиворот его рубашки заполз рыжий муравей.

У дома Матвеева прохаживался по двору милиционер, изнывающий от жары и скуки. Тело хозяина уже давно увезли. Родственников у него не было, как бегло удалось выяснить Смирнову, таким образом, вопрос об имуществе оставался открытым. Два буль-терьера, закрытые в вольере, сидели и тоскливо выли, то ли оплакивая своего хозяина, то ли от голода. Вряд ли милиционеры удосужились покормить животных.

У Матвеева в Москве был собаководческий клуб «Звезда», в котором он разводил и обучал редкие и дорогие породы собак. Славка уже побывал там, разузнал, что к чему, и немало удивился. Во всяком случае, он убедился: убитый господин Матвеев был человеком весьма и весьма непростым, чтобы не сказать больше.