могу понять, как они хотели найти взятку. Как? Это ты, Борис, тоже должен узнать.

Женя Звонков вошел в подъезд, поднялся к лифту, постоял, постукивая пальцами по панели управления. Потом нажал кнопку.

Кабина медленно поплыла между этажами и остановилась. Звонков вышел, покопался в кармане, нашел ключ, но только успел вставить его в замочную скважину, как из темноты выскочили двое, скрутили его, захлопнули на руках наручники.

— Милиция, Звонков, вы арестованы.

Комната была залита пронзительно белым неоновым светом. Осветительные трубки под потолком потрескивали словно дрова. Звонкова допрашивали трое. Капитан в милицейской форме и два молодых парня в светлых рубашках, с приспущенными галстуками.

— Послушайте, Звонков, будьте разумным человеком. Гантеля ваша?

Женя кивнул. Он сидел у стены, протирая платком пальцы рук, запачканные краской для дактилоскопии.

— Ну вот, видите, — капитан говорил миролюбиво и тихо. Таким голосом обычно говорят с больными людьми.

— Как могла гантеля попасть в комнату к убитому Желтухину?

— Я же сказал, не знаю! — крикнул Женя.

— Не знаешь, — закричал один из молодых оперов. — Не знаешь! А человека старого бить по голове гантелей — это ты знаешь?

— Замолчи, Колесников, — спокойно сказал капитан.

— Дайте мне позвонить, — чуть не плача попросил Женя.

— Дам, — так же ласково ответил капитан, — дам, только сначала подпиши, что ты убил Желтухина. Молчи. Я понимаю, ты убивать не хотел. Вошел в квартиру, взломал тайник. Кстати, где ценности? — Капитан посмотрел на Звонкова.

— Хорошо, — продолжал он, — об этом потом. Ты вошел, взломал тайник, тут и старичок появился. Ты испугался и ударил его. Мы понимаем, ты убивать не хотел. Запомни, если ты признаешься, то суд поймет, что ты убил случайно, в состоянии аффекта. От страха…

— Нет!.. — Звонков вскочил.

Один из молодых оперов толкнул его в грудь. Женя с грохотом упал на стул. В дверь заглянул дежурный.

— Не колется?

— Расколется, — усмехнулся молодой, — куда ему деваться.

— Звонков, — капитан закурил, протянул сигареты Жене, — Звонков, поймите, мы вам не враги. Наоборот, мы вчетвером должны найти выход из этих страшных обстоятельств. Мы опытнее вас. Наш долг не только наказывать, но и помогать людям.

Свет лампы слепил Звонкова. Он сидел, вжавшись в стену, словно пытаясь проломить ее и очутиться на ночной улице вдали от этого кошмара. Голос капитана звучал мягко и вкрадчиво, но глаза цепко следили за Жениным лицом. Холодные глаза человека, привыкшего лгать.

— Значит, молчать будешь! — не выдержав, вскочил зашедшийся криком капитан. — Ну смотри, сволочь, смотри!

Капитан сорвал со стола материю.

— Твоя гантеля. Звонков кивнул.

— Ты не кивай здесь! Говори, твоя или нет!

— Моя.

— Значит, ты гантелю в пластиковую сумку положил. Правильно. Неудобно с гантелей по улице ходить. Ты, Звонков, когда старичка-то тюкнул гантелей по голове, растерялся, это правильно. Ты не убийца, ты жадный просто. Очень жадный человек. Ты испугался, конечно, и забыл не только гантелю, но и сумку. А в ней газета была «Московская правда» с твоим адресом. Это, Звонков, второе. А вон сумка с вещами, в которой, кстати, две сберкнижки Желтухина. Это, Звонков, у тебя при обыске нашли. Значит, это и есть третье. То, что ты убил, мы знаем. Но с тобой еще кто-то был. Так ведь? Кто был с тобой?

— Разрешите мне позвонить.

— Когда сознаешься, и позвонить разрешим и кофе дадим. Кто с тобой был?

Капитан наклонился к Звонкову. И Жене показалось, что глаза его стали огромными, как абажуры настольных ламп, они надвигались на него. И некуда ему было спрятаться от них. Глаза капитана давили на него, вжимали в стену.

— Так кто с тобой был?

— Дайте мне позвонить? — Звонков вскочил и словно сбросил г себя гипноз страха этого вечера и глаз капитана.

— Сидеть!

Молодой опер опять толкнул Звонкова.

А за окном уже начало светать, и погасили лампочки. В кабинете был утренний полумрак, светлеющий с каждой минутой.

Капитан снял китель и галстук, сидел в одной рубашке с черными пятнами пота на спине.

Все курили.

— Значит, не дадите позвонить? — спросил Звонков.

— Нет, — капитан затянулся глубоко и закрыл глаза.

— Тогда пишите адрес сообщника.

Опера словно проснулись. Движения их стали расчетливо-быстрыми.

— Ну раз начал, Звонков, колись. Не останавливайся на полпути.

Женя взял сигарету, закурил.

— Пишите. Улица Островского, дом 6, кв. 29. Зовут его Игорь. Больше ничего не знаю.

Корнеева разбудил звонок в дверь. Длинный и требовательный.

Еще не проснувшись, он автоматически натянул тренировочные брюки и пошел открывать.

А звонок бесчинствовал в квартире.

Корнеев распахнул дверь.

— Сдурели.

В прихожую ворвались двое в штатском и двое в форме.

— Уголовный розыск! — крикнул один. — Стоять!

— А я и так стою, — усмехнулся Корнеев.

— Ты Игорь? — молоденький опер повел стволом пистолета, матово блеснувшим в темноте коридора.

— Убери ствол, — Корнеев нащупал выключатель, зажег свет. Теперь он видел всех четверых. Возбужденных, с жадным охотничьим азартом в глазах.

— Товарищ майор, — внезапно сказал один из оперативников, — Игорь Дмитриевич…

— А это ты, Афанасьев? Кто это тебя научил по утрам в квартиры вламываться?

— Так на вас показали.

— Кто?

— Звонков.

— Какой Звонков?

— Да Евгений Николаевич. Тот, что Желтухина из Козицкого, дом четыре, заделал.

— Подожди, Афанасьев, толком расскажи…

Корнеев вошел в комнату, где под охраной сержанта сидел Звонков.

— В интересное дело ты меня втравливаешь, Женя. Не больше не меньше, как соучастие в убийстве.

— У меня не было выхода, Игорь, иначе они бы меня сломали. Я боялся сознаться в том, чего не делал.

— Женя, времени мало. Давай по порядку. Гантеля?

— Два дня назад я вернулся домой, ее не было.

— Ты заявил в милицию?