Приняв горячий душ, Мейзи почувствовала себя значительно лучше. Она надела чистые джинсы и шелковый черный трикотажный топ с серебряными кнопками, сунула ноги в босоножки и, просушив волосы, взбила их пальцами.

Немного поколебавшись, слегка подкрасила губы, нанесла легкие серебристо-зеленые тени на веки и немного туши на ресницы. Именно в момент этого действа она осознала, что умирает от голода.

Выйдя из комнаты, она замерла в нескольких шагах от веранды.

До этого она почти не смотрела вокруг, но теперь, при свете полной луны, была потрясена волшебным зрелищем.

Грациозные пальмы, пляж почти у самого порога, белые лилии, окаймляющие песчаные дорожки. Распахнутые ставни ресторана, крытого пальмовыми листьями, открывали вид на горящие свечи и сверкающие бокалы. До нее донесся потрясающий аромат снеди…

Раф ждал ее, сидя за столиком для двоих. Он заказал бокал красного вина для себя и лимонный напиток для нее.

Он встал, пододвинул ей стул, и когда Мейзи села, сообщил, что заказал отбивную с грибным соусом.

— Подойдет? — спросил он.

Запнувшись, Мейзи виновато улыбнулась.

— Мне кажется, я могла бы сейчас съесть целую корову.

Он засмеялся, а она оглянулась вокруг. Только три пары продолжали еще ужинать.

— Здесь очень мило, — пробормотала Мейзи и сделала глоток.

— Да, — согласился Раф.

Она вспомнила о своем недавнем решении не позволять относиться к себе как к проказливой школьнице. Но как воплотить это в жизнь? Затеять разговор, во время которого он поймет, что она гораздо взрослее, чем он полагает?

Она сказала первое, что пришло в голову:

— Вы любите музыку?

Раф задумался на миг.

— Люблю. У меня есть слух, я умею танцевать, но не играю ни на одном инструменте. Тут у вас преимущество передо мной, Мейзи.

Похоже, это ее позабавило.

— Не слишком большое, но, — она улыбнулась, — приятно знать, что оно есть.

Он почесал подбородок.

— Вам действительно хочется иметь преимущество передо мной?

— Да.

— Зачем?

— Я хочу сказать… Я хотела доказать вам, что ко мне не надо относиться как к безответственному ребенку. Хотела напомнить вам, что я имею полное право находиться здесь.

Он поморщился.

— Вы хотели поставить меня на место?

Она закусила губу.

— Хотела. Должна сказать, я разозлена и расстроена с тех пор, как вы дали мне от ворот поворот в Брисбене.

Он потер переносицу.

— Мне следовало это понять, — грустно пробормотал он. — Приношу свои извинения, Мейзи. Я был не прав.

Она вытаращила глаза.

— Вы и в самом деле так считаете?

— А вы хотите, чтобы я поклялся? Считайте, что я это сделал.

Принесли отбивные. Мейзи закрыла глаза, вдыхая дивный запах, который шел от блюда.

— Наверное, все дело в еде! — сказала она, и ее ресницы взметнулись.

Он взглянул в ее зеленые глаза.

— В еде?

— Я не в состоянии продолжать злиться, когда появляется еда, особенно такая великолепная и вкусная, как сейчас.

Он засмеялся.

— Я запомню это. А вы лучше приступайте.

С этого момента их разговор принял непринужденную форму. Он спросил ее о родителях, и она рассказала ему о своей прежней жизни в семье военного. Тень грусти промелькнула лишь единственный раз, когда она сказала о том, что потеряла их.

За десертом Мейзи вдруг начала зевать.

— О-о! — протянул Раф с кривой усмешкой.

— О-о? Что это значит? — спросила она.

— Это значит… что, засыпая, вы должны свернуться клубочком, как котенок.

Она пожала плечами.

— Это был долгий день, но я всегда крепко сплю. То есть, когда не разгуливаю во сне. Я пошутила, — добавила она, когда он нахмурился. — Такое случается очень редко. Я совершенно уверена, что сегодня мне это не грозит. Вернее, вам это сегодня не грозит.

Веселые искорки вспыхнули в ее глазах. Раф рассеянно улыбнулся.