Ньют, несмотря на неудачные отроческие опыты, завел-таки себе маленький домашний компьютер. Даже несколько. И вы уже догадались, какие именно, — настольные аналоги «Васаби». Если он покупал какой-то компьютер, можно было не сомневаться, что тот немедленно подешевеет в два раза. Он приобретал именно ту широко разрекламированную аппаратуру, о которой через год уже никто не вспоминал. А некоторые устройства вообще работали только в холодильнике. По прихоти случая марка компьютера могла оказаться, в общем-то, хорошей, однако Ньюту всегда доставался компьютер из той малочисленной партии, которую продали раньше времени, не успев очистить операционную систему от глюков. Но он упорно не сдавался, потому что верил.
У Адама тоже был простенький компьютер. Он любил играть на нем, хотя никогда не сидел перед монитором подолгу. Он загружал игру, внимательно просматривал ее в течение нескольких минут и принимался играть, пока на панели «Набранные очки» не заканчивались разряды.
Трое Этих изумлялись такому редкостному мастерству, но Адама несколько удивляло то, что в такие игры можно играть как-то по-другому.
«Надо просто разобраться, что к чему, а дальше совсем просто», — говорил он.
С упавшим сердцем Ньют отметил, что в гостиной Жасминового коттеджа полно газет. Повсюду пестрели приколотые к стенам вырезки. В некоторых из них абзацы были обведены красными чернилами. Он слегка порадовался, отметив, что часть из них вполне сгодилась бы для Шедвелла.
Анафема сняла этот дом вместе с обстановкой и потрудилась привезти лишь одну из фамильных ценностей: старинные часы. Это были не дедушкины карманные часы в серебряном футлярчике, а настенные ходики с маятником, под который Эдгар По с удовольствием кого-нибудь да засунул бы.[112]
Ньют то и дело возвращался к ним взглядом.
— Их изобрел один из моих предков, — сказала Анафема, ставя на стол кофейные чашки. — Сэр Джошуа Гаджет. Может, ты слышал о нем? Он изобрел такую качающуюся штуковину — она позволила делать дешевые точные часы. Их назвали в его честь.
— Джошуа? — сказал Ньют осторожно.
— Нет, «гаджеты».
За последние полчаса Ньют услышал несколько совершенно невероятных историй и почти что поверил им, но это уж было чересчур.
— То есть слово «гаджет» изначально — такая фамилия? — спросил он.
— Ну да. Славная и древняя ланкаширская фамилия. Французского происхождения, как я полагаю. Ты еще скажешь мне, что никогда не слышал о сэре Хэмфри Новаторе…
— Да ну тебя…
— …который изобрел новаторское приспособление для откачивания воды из затопленных рудников.[113] Или о Петре Штуковине? Или о Сайресе Т. Кнопке, выдающемся негритянском изобретателе из Америки? Томас Эдисон говорил, что его восхищают лишь два современных ученых-практика: Сайрес Т. Кнопка и Элла Бегуноук. И…
Она заметила недоумевающий взгляд Ньюта.
— Я написала диссер по этой теме, — пояснила она. — Эти люди изобрели настолько простые и всем известные вещи, что никому даже в голову не приходит задуматься, а кто их придумал. Сахар?
— Э-э…
— Ты обычно кладешь два кусочка, — любезно сказала Анафема.
Ньют вновь уставился на карточку, которую она ему всучила.
Анафема, похоже, полагает, что он так сразу все и поймет.
Не тут-то было.
Вертикальная черта разделяла карточку на две половинки. С левой стороны черными чернилами было написано что-то вроде поэтического отрывка. На правой половине, теперь уже красными чернилами, давались комментарии и заметки. Вот как она примерно выглядела:
Рука Ньюта машинально потянулась к карману. Зажигалка пропала.
— Что все это значит? — хрипло спросил он.
— Ты что-нибудь слышал об Агнессе Псих? — спросила Анафема.
— Нет, — ответил он и отчаянно попытался прикрыться сарказмом: — Полагаю, ты намерена сообщить мне, что она изобрела психов.
— Нет, просто она представитель еще одного славного и старинного ланкаширского рода, — невозмутимо сказала Анафема. — Если не веришь, прочитай судебные отчеты ведьмоловов начала семнадцатого века. Я — ее прямой потомок. И кстати, один из твоих предков заживо сжег ее на костре. Вернее, пытался сжечь.
Ньют, как зачарованный, с ужасом выслушал рассказ о смерти Агнессы Псих.
— Не-Прелюбы-Сотвори Пульцифер? — уточнил он, когда она закончила.
— Подобные имена были весьма распространены в те дни, — сказала Анафема. — Наверное, семья нарожала десяток детишек, и родители свято чтили заповеди. Я еще читала о Пульциферах, которых звали Алчность и Лжесвидетель…
— Кажется, я понял, — сказал Ньют. — Постой-ка, ведь Шедвелл говорил, что моя фамилия ему знакома. Она должна числиться в армейских архивах. Да уж, если бы меня нарекли Прелюбодей Пульцифер, то мне бы, наверное, захотелось навредить как можно большему числу людей.
— Я думаю, он просто не слишком любил женщин.
— Спасибо, что ты это так воспринимаешь, — сказал Ньют. — Возможно, он таки мой предок. В мире не так уж много Пульциферов. А может… именно поэтому я вроде бы как вступил в Армию ведьмоловов? Может, это Судьба, — сказал он с надеждой.
Она помотала головой.
— Нет, — сказала она. — Судьбы не бывает.
— Все равно охота на ведьм сейчас уже совсем не та, что в былые дни. Я думаю, Шедвелл разве что у местной спиритуалистски переворачивает мусорные баки.
— Между нами говоря, у Агнессы был довольно трудный характер, — туманно заметила Анафема. — Всегда рвалась с места в карьер.
Ньют помахал листком.
— Но что это такое? — спросил он.
— Это она написала. То есть написала оригинал. Это предсказание № 3819 из книги «Превосходные и Недвусмысленные Пророчества Агнессы Псих», впервые опубликованной в 1655 году.
Ньют вновь глянул на выданное ему пророчество. Его рот открылся и закрылся.
—
— Да. Нет. Может, и не знала. Трудно сказать. Понимаешь, Агнесса была худшим из всех пророков. Потому что она всегда оказывалась права. Именно поэтому ее книга провалилась.
Большинство сверхъестественных способностей порождаются простым отсутствием точной привязки к конкретному времени, а Агнесса Псих забредала в своих мыслях в такие далекие времена, что казалась совершенно безумной даже по меркам Ланкашира семнадцатого века, когда безумные пророчицы были весьма популярны.
Но все соглашались, что послушать ее одно удовольствие.
Она обычно ходила по домам, исцеляя больных при помощи какой-то плесени, но главным почитала мытье рук, поясняя, что нужно смыть крошечных животных, ставших причиной болезни, хотя каждый разумный человек знал, что ядреная вонь — единственная защита от вредоносных демонов. Для продления жизни она настоятельно советовала бегать трусцой (что звучало крайне подозрительно и впервые навело на нее ведьмоловов) и подчеркивала важное значение грубой растительной пищи, но и тут она явно опередила свое время, поскольку большинство людей скорее беспокоили камни в почках, чем клетчатка в их рационе. И она не желала сводить бородавки.
— Они существуют токмо в вашем Сознании,[114] — говорила
