– Не... Не могу...
– Гонишь, да? Мы договаривались, а я Ролана твоего с крюка снял. Хочешь, чтобы я его обратно подвесил? Так за среднюю ногу подвешу, не веришь?
– Верю.
– Тогда раздвигайся.
– Не здесь...
Ленька мог бы отвести ее обратно в баньку, накупать, напарить, а уж потом... Но не было сил терпеть. Да и на глазах у Ролана хотелось...
– А я сказал, здесь!
– Я не могу!
– Зато я могу!!!.. Хочешь, я твоему Степке башку скручу?
– Не посмеешь! – встрепенулась Марина.
– Спорим?
– Не надо...
– Тогда делай, что тебе говорят...
Она обреченно кивнула головой в знак согласия и покорно раздвинула ноги, когда Зубодер навалился на нее...
Глава 19
Горничная Валюша была на редкость хороша. Отнюдь не худышка, но и толстой ее не назовешь. Фигуристая, сбитая, упругая. Смазливое полнощекое личико, большие, как у куклы, глаза, пухленькие губки, гладкая кожа нежного прозрачного цвета с розовым оттенком. Кровь с молоком, одним словом. И взгляд млеющий, зовущий...
Дима знал толк в женщинах и видел, что Валюша заигрывает с ним не только по велению извне. Сама хочет побыть с ним наедине, но и Мотыхин от нее того же требует – можно в том не сомневаться. Мотыхин – хитрый жук, может, и не мастер, но большой любитель интриг и провокаций. Стоит только Диме оказаться с Валюшей в постели, как тут же об этом узнает Аврора. Скандала, может, и не будет, и в допуске к своему телу она, возможно, ему не откажет, но в любом случае отношения будут уже не те...
В доме у него была своя комната на одном этаже с апартаментами, которые занимала Аврора. Отсюда он следил, кто заходит к ней, кто выходит, – в общем, контролировал ситуацию. А Валюша пыталась контролировать его самого. То в комнате убираться ей вдруг приспичит, то поговорить о том, о сем. А сейчас принесла ему мандариновый сок, который он очень любил. Каждый вечер, на ночь глядя, его угощает. Подаст бокал и не уходит, ждет, когда он допьет. И всякий раз в глазах ожидание и вопрос: «Ну когда же ты, Дима, сподобишься?»
Но что поделаешь, если не в силах она его соблазнить? Знает он, на кого она работает. Да и не испытывает он особого к ней влечения. Поначалу что-то было, даже бурные фантазии горячили кровь с ее приходом. А потом как-то все сошло на нет. Приелась Валюша, исчезла свежесть восприятия. И не смотрит его антенна в ее сторону, не хочет ловить страстную волну...
И если бы только с Валюшей. В последнее время его и на Аврору перестало тянуть. А вчера даже сбой в системе приключился, не смог он овладеть ею темной ночкой... Может, сегодня и ходить к ней не стоит? Скажет, что расстройство случилось. Ведь у мужчин это иногда случается – в газетах пишут. И если не зацикливаться на проблеме, то само все пройдет... Так он и объяснит Авроре завтра: не надо, дескать, делать из мухи слона. А если ее что-то не устраивает, если не хочет ждать, когда он восстановится, пусть ищет ему замену. Если сможет найти ее в своем, полностью подконтрольном Мотыхину окружении. Как ни крути, а Дима единственный человек, который подчиняется только ей одной... Да и вообще, не сексом единым жив человек...
– Я пойду? – воркующе сказала Валюша, глядя, как он ставит пустой стакан на поднос.
– Да, конечно...
Уходила она, призывно вихляя пышной высоко поднятой попкой. Юбочка короткая, ножки полные, длинные... Но ни единая клеточка не вздрогнула внутри у Димы. Полный ноль.
И даром ему Валюша не сдалась... А вот поспать бы он сейчас не отказался. В сон вдруг потянуло. Но рано ложиться спать, хотя бы часик еще продержаться...
Дима отчаянно боролся со сном, и даже смог продержаться тот самый часик. Но в конце концов не выдержал и провалился в сладко-ватную пустоту...
А ночью ему приснился сон. Он бежал по пшеничному полю, а за ним, с распущенными волосами, в одной ночной рубашке гналась Аврора. Она хотела от него того, чего он не мог ей дать по причине своего временного бессилия... Ноги у него были тяжелые, плохо ему повиновались, но все же он увеличивал отрыв от нее. И убежал бы, если бы вдруг на пути не встал Ролан. Волосы всклокочены, глаза горят, зубы острые, как вампирские клыки. И руки сильные, как у Геракла. Он играючи схватил Диму за грудки, оторвал от земли, с силой тряхнул. И не вырваться от него, и ногой пнуть не получается – онемело тело.
«Красавчик, ты слово мне давал! – набатным голосом сказал он. – Ты обещал не трогать Аврору!»
«Обещал», – согласился Дима.
«Ну и какого ляда?»
«Ролан, не тронь его! Не надо! Я сама его соблазнила!..»
Это заступилась за него Аврора.
«Сама?.. Шлюха ты!» – не выпуская Диму из своих рук, крикнул на нее Ролан.
«Я знаю. Но я больше не буду... С тобой хочу... Навсегда...»
«А с этим что делать?» – Ролан снова тряхнул Диму.
«Отпусти».
«Отпускаю!»
Ролан подбросил его в воздух, с подкруткой, поймал за ноги, раскрутил и зашвырнул далеко в поле.
Паденье было не самым болезненным. Даже голова не кружится, руки-ноги целы... Вроде бы все в порядке... И тут Дима сунул руку в штаны, а там пустота... Он должен был проснуться от ужаса, как в кошмарном сне. Но ему не было страшно. Он лишился своего мужского достоинства, но это его ничуть не напугало...
«Ничего страшного, и без
Она была в кокошнике, в старинном сарафане. Волосы соломенные... Солома вместо волос, но так хорошо уложена. И лицо знакомое. И красивое. Улыбка какая-то страдальческая...
«Мы же без
И пропала, как будто ее и не было. А Дима хотел посмеяться над ее словами. Он же мужчина, а не женщина, чтобы без
– Упс!
Как хорошо, что это был всего лишь сон.
За окнами уже светло, стрелки часов показывают шесть утра. Аврора, наверное, еще спит... Надо бы глянуть, не случилось ли что с ней, пока он бессовестно дрых...
Но Аврора опередила его. Только он поднялся с постели, как открылась дверь, и в комнате появилась она, с распущенными волосами и в той же ночной рубашке, в которой она гонялась за ним во сне.
– Ну и как ты все это объяснишь? – осуждающе спросила она.
– Что объяснить?
– Не придуривайся. Почему ночью меня не охранял? Что, снова ствол на ружье согнулся?
– Разряжено ружье, – расстроенно кивнул он. – Не распрямляется ствол... К врачу надо.
– Быстро же ты от меня устал, – присаживаясь на краешек кровати, с горечью сказала она.
– Не устал. Это нервное. Ты вот на меня давишь, я нервничаю...
– Я на тебя не давлю. Просто спросила...
