это никакого внимания. Еще бы, сейчас его интересует только Марина. Обнаженная и сама срывающая с него одежду. Он всю жизнь мечтал об этом моменте. Чудо свершилось!
Где-то Марина слышала, что у горбунов и у карликов
Но нет, у Роберта с
– Роба, ты не прав! – развязно хихикнула Марина.
– Это ты не права, – досадливо поморщился он.
И отодвинулся от нее. Сел на край дивана, спиной к ней.
– Роба, – обеспокоенно спросила она, – что-то не так?
– Не так... – тяжко вздохнул он и вжал голову в свой горб.
– А что не так? Я же старалась...
– Но я не хочу, чтобы ты старалась. Я хочу, чтобы было все естественно...
– Естественно – это как в старину. Он на ней, она под ним, оба в ночных рубашках, под одеялом и при потушенных свечах...
– Пусть будет так, я не против...
– Роба! Ау!
– Не надо со мной так...
– Как?
– Ты ведешь себя так, как будто ты проститутка, а я твой клиент... А ты не проститутка, а я не клиент...
– Я и не думала себя так вести.
– Ты можешь обмануть меня, но себя-то ты не обманешь... Я знаю, что я тебе противен...
– Роба, не городи чушь!
– А ты не обманывай себя... Помнишь, ты рассказывала, что душой ты не принадлежала своим клиентам. Ты говорила, что за тебя работала проститутка Эсмеральда...
– Говорила...
– Я знаю про звонаря из Нотр-Дама. Такой же несчастный горбун, как и я... Горбун Квазимодо любил цыганку Эсмеральду. И готов был продать за нее душу дьяволу... Я не Квазимодо. Я Роберт. И Эсмеральда мне не нужна... Мне нужна Марина. Мне нужна ты... Я не хочу, чтобы со мной в постели лежала Эсмеральда. Я хочу быть с Мариной.
– Роба, не дури. Иди ко мне. Я буду твоей Мариной...
– Нет, ты будешь со мной Эсмеральдой...
– Роба... Роба, а ты бы мог за меня душу дьяволу продать?
– Ты так просто об этом спрашиваешь. А все очень серьезно...
Роберт поднялся со своего места. Медленно прошелся по комнате. Сел в кресло.
– Я хотел тебе сказать... Я хотел тебе сказать, что тебе вовсе не обязательно благодарить меня... Живи в этом доме одна. Живи как хочешь... Но я бы очень хотел, чтобы ты приняла два моих условия...
Все так было хорошо. И вот на тебе, сразу два условия. А какая женщина любит, когда ее ставят перед выбором. Или даже набрасывают хомут на шею...
– Ты не бойся, тебе необязательно соблюдать эти условия. Но все же мне бы очень хотелось, чтобы ты их приняла...
– Ну, конечно, Роберт, я их приму...
Может, условия и необязательные. Но ведь можно сказать, что и Марине совсем необязательно жить в этом роскошном доме и щеголять в шикарной шубе.
– Первое, я хотел бы, чтобы ты считала меня своим мужчиной...
– Ты хочешь, чтобы мы жили в гражданском браке?
– Нет, это для тебя слишком... Я буду жить у себя. Иногда буду просто приезжать к тебе. Просто чтобы посидеть с тобой, пообщаться. Поверь мне, я очень нуждаюсь в общении с тобой. А во-вторых... Во-вторых, я очень не хочу, чтобы ты занималась проституцией. Я не хочу, чтобы у тебя были другие мужчины... Я понимаю, тебе нужны деньги. Ты их будешь иметь. Двадцать тысяч долларов в месяц тебе хватит?
– Сколько?!
– Двадцать... Пока что я не могу дать тебе больше.
– А больше и не нужно, дорогой...
Роберт покупает ее. Ну и пусть. За такую жизнь она готова хоть каждый день... нет, два-три раза... или лучше раз в неделю ложиться с ним в постель. Кстати, начинать можно прямо сейчас.
Марина снова взяла его за плечи, подтянулась к нему на руках, грудью прильнула к его горбу. Ощущение не из приятных. Но и не так уж это страшно....
Она ощутила, как напряглось, затвердело тело горбуна. Казалось, он сейчас развернется к ней, набросится на нее, подомнет под себя. Но Роберт рывком соскочил со своего места. И замер. Как будто хотел развернуться к ней лицом, но передумал.
– Марина, ты так ничего и не поняла, – расстроенно пробормотал он и вышел из комнаты.
Марина не стала его догонять... Во-первых, она голая. А во-вторых, ей не так уж и хочется останавливать его.
Минуты через три со двора послышался шум двигателя и едва различимый шорох отодвигающихся ворот.
Роберт уезжал от нее на своем «Москвиче». Ну и правильно, нечего этой машине портить чудесный вид ЕЕ двора...
Марина ни о чем не жалела. Ведь она ни в чем перед Робертом не виновата. Он сам не захотел спать с ней. Сам убежал... А может, он просто импотент?..
2
Марина возвращалась из салона красоты. Подкорректировала наращенные ногти, подправила прическу, навела макияж. Красивая и свежая как огурчик. И настроение под потолок...
Жизнь хороша. И жить хорошо. Особенно когда на смену занудной зиме приходит теплая весна. Унылые серые тона уступают место ярким радужным краскам. Кровь бурлит, как сок в стволах проснувшихся берез. На душе праздник, веселая музыка. И так хочется любви...
Марина продолжала учиться. За короткое время наверстала упущенное, шла дальше вместе со всеми. Делала успехи. Потому как хотела получить образование, иметь престижную специальность.
Пока что свое будущее она связывала с горбуном. Она не знала, откуда у того деньги. Даже не имела представления, чем он вообще занимается. Зато знала точно, что Роберт – мужик с большими странностями. Он столько сделал для нее. Содержал. Шутка ли, пятьдесят тысяч долларов в месяц. И ни за что!
Он приезжал к ней раза два-три в неделю. Они вместе ужинали, с умным видом трепали языками высокие материи. Иногда он оставался на ночь. Но до постели дело никогда не доходило. Марина в принципе была не против. Но он знал, что секс для нее – всего лишь проявление благодарности, не более того. А он хотел, чтобы она полюбила его всей душой и сердцем. Размечтался, глупенький... Хотя кто его знает. Женская душа – потемки, не видно, что там в будущем...
Да, она не знала, как все повернется в будущем. Зато знала, чего хочет сейчас.
Все чаще по ночам ей снятся яркие эротические сны. Красивый сильный мужчина занимается с ней любовью. Эсмеральды нет и в помине. Удовольствие получает только Марина. Все только для нее...
Иногда у нее появлялась мысль обратиться к Жанне, выпросить у нее молодого симпатичного клиента. И отдаться ему себе на радость... Бесплатно, разумеется. Ведь она не проститутка...
Да, она не проститутка. Она завязала с этим. Поэтому к Жанне она ни за что не обратится... А так хочется сильного крепкого мужика. Ведь она же женщина!
