— Я тебе назвал свое имя — Жерар.
— Прости, Жерар, я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Ты ведь заложил меня, не так ли?
— Я? Тебя?
— Да, ты меня. По делу Седова.
Объяснительная записка, написанная им в Москве, мгновенно возникла в памяти Шарока.
— Я написал, как было, только факты, никаких оценок.
— Никаких оценок? «Приезжал, провел акцию, в результате которой обесценил источник исключительно важной информации» — это разве не оценка?!
Черт возьми! Не зря он колебался тогда, писать или не писать эту фразу. Будто предчувствовал.
«Алексей» допил кофе, поставил чашку на стол.
— Не будем вспоминать. Передаю распоряжение Центра. Твоя задача войти в доверие к эмигрантам, которые смогут рекомендовать тебя немцам. Все остальное
— Вроде бы нормально. А ты, оказывается, и немецкий знаешь?
— Я знаю французский, немецкий, английский, испанский. В свое время к нам брали только владеющих языками.
Подчеркивает, что он из
— Пока я здесь, связь со мной, — заключил «Алексей», — представляю в Париже швейцарскую коммерческую фирму. Меня не будет, к тебе придут. Твоей задаче Центр придает первостепенное значение, понимает ее сложность, но возлагает на тебя большие надежды и достойно оценит твою работу.
«Пулей в затылок», — помимо своей воли подумал Шарок.
27
Как-то в марте Сталин спросил Василевского:
— Вы привезли семью из эвакуации?
— Да, товарищ Сталин.
— Где она живет?
— Мне предоставили отличную квартиру на улице Грановского.
Сталин поднял на него глаза:
— На улице Грановского? В Пятом доме Советов?
— Да, товарищ Сталин, так он раньше назывался.
— Я знаю этот дом, — задумчиво проговорил Сталин, — бывал там когда-то. А где ваши родители?
— Мать умерла, а отец живет в Кинешме, у моей старшей сестры. Ее муж и сын на фронте.
— Значит, оставил свой приход?
— Оставил, товарищ Сталин, я и мои братья помогаем ему и сестре.
— Значит, живете на улице Грановского, — так же задумчиво повторил Сталин, — хорошо. А где отдыхаете, когда есть возможность?
— В Генштабе. Рядом с моим кабинетом есть комната, там сплю.
— У вас нет дачи?
— Нет, товарищ Сталин.
Через несколько дней Василевский получил дачу в селе Волынском на берегу реки Сетунь, недалеко от Ближней дачи Сталина, но бывал там редко, а когда ночевал, то вставал на рассвете и уезжал на работу.
Однажды чуть задержался: помогал жене в саду, и когда уже собирался выезжать, раздался звонок Поскребышева:
— Вас ищет товарищ Сталин.
Затем он услышал в трубке голос Сталина:
— Товарищ Василевский, вы не успели обжиться на даче, а уже засиделись там. Боюсь, совсем туда переберетесь. Приезжайте немедленно.
Василевский приехал, когда заседание Ставки уже началось. Рассматривался план военных действий на лето 1942 года.
— Немцы деморализованы поражением под Москвой, — сказал Сталин, — теперь они хотят получить передышку, собраться с силами. Можем ли мы им дать время для передышки? Не можем. Имеем ли мы право дать им собраться с силами? Не имеем права.
Шапошников в осторожных выражениях напомнил, что наши силы измотаны в зимней кампании, для наступления еще не готовы.
— Надо быстрее перемалывать немцев, — недовольно проговорил Сталин, — гнать их без остановки, гнать, гнать и гнать. И обеспечить, таким образом, полный разгром немцев в 1942 году. Кто хочет высказаться?
Все понимали, что говорить о полном разгроме немцев в этом году нелепость. Но высказаться никто не пожелал. Кроме Жукова.
— Без подготовки и без усиления войск техникой и живой силой наступать невозможно, — сказал Жуков.
— Не сидеть же нам в обороне сложа руки и ждать, пока немцы нанесут удар первыми! — с раздражением произнес Сталин. — Надо хотя бы нанести ряд упреждающих ударов и прощупать готовность противника.
Тут же Тимошенко предложил нанести такой удар в направлении Харькова. Его поддержал Ворошилов. Жуков попробовал возразить, но Сталин перебил его:
— Одну минуту, одну минуту… Где мы ждем наступления немцев? — Он обвел всех вопрошающим взглядом. — Где немцы будут наступать этим летом? Ответ один: они, безусловно, будут наступать снова на Москву. Почему? Москва близко. Нами перехвачен приказ фельдмаршала Клюге о наступлении на Москву. Операция носит кодовое название «Кремль». К ней мы должны готовиться. Но исключает ли это нанесение мощных фланговых ударов, чтобы сковать силы немцев и тем ослабить их атаку на Москву? Нет, не исключает, наоборот, обязывает. Где в первую очередь нанести такой удар? Я думаю, товарищи Тимошенко и Ворошилов правы. Предложение о наступлении на Харьков следует поддержать.
Василевский мог бы сказать, что, по данным разведки, главным направлением немецкого удара будет юг. Но Василевский всегда боялся возражать Сталину, а сейчас, после выволочки за опоздание, все заседание промолчал.
Вместо него ответил Жуков:
— Товарищ Сталин, имеются разведданные о том, что главное наступление немцы развернут на юге. Приказ Клюге можно рассматривать как дезинформацию. Нельзя втягивать войска в операции с сомнительным исходом…
— Сомнительным?! — перебил его Сталин. — Почему сомнительным? Товарищ Тимошенко, вы уверены в успехе операции?
— Безусловно.
