– Грязный палач! Прими подарок от каменщика! Давно аллаху обещая!

Торжествующе смотрел Керим, как в судорогах бился хан, как кровь заливала ковер, обтекая драгоценные каменья, будто островки.

Арчил сел на мутаку, поигрывая ножнами. Клинок, к его сожалению, обнажить ему не пришлось.

– Ты, Керим, напрасно так долго играл со смертью.

– Долго? Миг один! Не стоило, друг, помогать мне. Смерть проклятого хана от моей руки начертана в книге судеб. И Юсуф-хан, мой второй враг, тоже будет мною убит… рукой шаха Аббаса.

– Керим! Пусть все наши враги так доблестно погибнут! Поспешим освободить родных нам пленников.

– Освободить!.. А в каких мирах продолжает теперь свое странствие мученик царь Луарсаб?

Долго в наступивших сумерках не смолкало рыдание Керима. Теперь он не стыдился слез, без них такое горе не превозмочь!

– Брат мой, – тихо окликнул его Арчил, – еще живые в опасности… О проклятие! Сколько ума приложили, сколько надежд сияло в наших сердцах – и… на один день опоздать! Это ли не насмешка! О Керим! Что дальше?

– Да пребудет с нами милость неба! Моя печаль начертана острием в сердце моем. Царица и все любимые нами будут спасены. Перевяжем ниткой терпения свои раны, для слез и сетования нам уготовано много темных ночей и хмурых дней. Поспешим, названый брат мой, ибо завтра станет поздно.

Нагнувшись, Керим выхватил ключ из складок пояса Баиндура и брезгливо отшвырнул тело хана. Безжизненная рука откинулась и упала на бирюзового паука с алмазными глазами, как бы намереваясь его схватить.

– Арчил, не забыл ли ты закон Ирана? Нашедший краденое или утерянное получает свою долю от общей стоимости находки. А разве мы не вернем купцам похищенное у них Али-Баиндуром и Юсуф-ханом?

Старательно собрав раскиданные ценности, Керим с помощью Арчила отделил законную долю «нашедшим пропажу».

– Мне неизбежно, Арчил, поспешить в крепость. Селим без промедления должен выехать в Исфахан. Ты же, закончив дележ, жди меня здесь. Теперь, увы, не надо многих подкупать в крепости.

Керим поскакал в Гулаби. Он понимал, что там около двухсот сарбазов да в придачу евнухи, а эти хитрецы нюхом чуют любые тайны. Потом слуги – каждый старается выслужиться, открыть заговор. Что, если кому-нибудь покажется странным длительное отсутствие хана и он всполошит всех? Тогда шайка потребует от Керима указать, где хан. Выходит, князь Баака окажется в еще большей опасности. А он, Керим? Связанный и опозоренный, потащится в Исфахан. Даже подумать страшно, что будет с царицей Тэкле, с остальными… Надо устранить переполох, суету, чтобы никто не успел опомниться. Крепость должна походить на муравейник, обданный кипятком, только тогда удастся увезти князя Баака и Датико. Поспеши, Керим! Затаи в себе страдание, побори усталость, они сейчас неуместны.

Больше других волновались Селим и десять сарбазов: уже кони оседланы, уже все вышли провожать счастливцев, а хана нет и нет!

Но вот в распахнутые ворота въехал Керим. И сразу поднялась суматоха. Кто-то спешно проверял подковы у коня, кто-то тщательно подгонял к седлу кожаную сумку. Еще никто не знал, в чем дело, но крик Керима: «Готовьтесь, сарбазы, скоро покинем Гулаби!» – взбудоражил всех.

Керим незаметно перенес из верблюжатника в свою комнату небольшой тюк.

Старшему евнуху он шепнул, что пока хан повернет коней гяуров-сокольников к Исфахану, пусть евнух, по велению хана, немедля подготовит гарем к скорому путешествию; помолчав, добавил:

– Я для всех евнухов припас большую новость, потом скажу, – и торопливо вышел.

Но едва евнух скрылся за дверью гарема, Керим тотчас вернулся в комнату Али-Баиндура, вынул из шкафчика послание к шаху и, кликнув Селима, направился к себе.

Переждав, пока несколько умерится восхищение Селима содержимым тюка, Керим передал ему послание к шах-ин-шаху.

Через час Селим, прижимая ларец с посланием к шаху Аббасу, выезжал из ворот Гулаби. За ним следовали закутанная в новую чадру наложница и десять счастливых сарбазов, которым Керим роздал по пяти абасси на дорожный кейф.

Часы таяли, как звезды на рассвете. Керим торопился. Вызвав особенно преданных ему пять сарбазов, он велел им спешно перековать коней, ибо они поскачут с ним проводить пленных гурджи до первого караван-сарая, а там повернут в Исфахан с посланием к Караджугай-хану. Керим тихо добавил, что просит щедрого хана принять его в свою свиту, и тогда он, Керим, устроит всех пятерых у всесильного в делах и приятного в обращении советника шах-ин-шаха. Пусть они ждут его в Исфахане.

Тщательно обдумывая каждую строку, Керим подробно написал Караджугай-хану о том, как Юсуф-хан, приехав в Гулаби, сговорился с Али-Баиндуром ограбить купцов и разделить пополам заказанные шах-ин- шахом товары. На время они решили укрыть богатства вблизи Гулаби, в доме, покинутом купцом-греком. Желая избавиться от опасного свидетеля своих подлых дел, Али-Баиндур-хан заманил Керима в пустующий дом, якобы для важного дела; но не успел Керим переступить порог, как хан напал на него с отравленным ханжалом. Аллах не допустил несправедливости и направил ханжал Керима прямо в гнилое сердце разбойника. Керим просит хана из ханов передать ключ и список товаров, посылаемых им с пятью сарбазами ограбленным купцам, дабы они поспешили за своим богатством. Там они найдут и похитителя, мертвого Али-Баиндура с отравленным ханжалом в руке и другим клинком в сердце. Пусть купцы придирчиво проверят ценный груз по списку; взял себе он, Керим, только законную часть, ни одного бисти лишнего, а что взял – раздаст беднякам Гулаби и честным сарбазам. И еще часть пошлет семье факира, без вины замученного Али-Баиндуром. Но Керим и себя решил наградить: он спасет ни в чем не повинного князя Баака и его азнаура. Пусть благородный хан не осудит его, Керима, – он перед аллахом чист и свою жизнь закончит не в Иране…

Спешно созвав сморщенных и облысевших евнухов в комнату хана, Керим запер двери и тихо сказал:

– О евнухи, я взволнован и опечален услышанным сегодня от Али-Баиндура. Тяжела ваша участь, ибо хан решил всех вас выбросить, как состарившихся, из своего гарема: «Вот только довезут жен и наложниц до Исфахана, а там пусть убираются хоть к шайтану, ибо они своей старостью чернят мое богатство!» И как хан корчился от смеха, о евнухи! Он был похож на бирюзового паука с алмазными глазами, а в вас видел беззащитных мух.

Возмущенные евнухи клялись, что даже мелкой монеты они не припрятали, служа у скупого хана.

– Куда идти? Аллах, аллах! Как жалка наша доля!

– Если будете глупцами, еще худшее вас ждет! Разве кто-либо подбирает павших мух? Придется с протянутой рукой на базаре пыль глотать.

– О ага Керим, научи, что нам делать?

Керим удивился: ведь хан высосал у них молодость, так почему не догадаются забрать себе часть богатств хана? Али-Баиндур повелел им выехать с гаремом на рассвете, сам он вернется в крепость и закончит то, что должен закончить, а затем с сарбазами прибудет в Исфахан, не позже чем через шесть дней после отъезда гарема. Но он, Керим, советует так: пусть евнухи не дожидаются возвращения Али- Баиндура и, оставив его гарем, разбредутся, кто куда захочет. Хан повелел им взять с собой сто сарбазов, – они и без евнухов управятся. Ради успеха путешествия следует сейчас же отправить вперед пятьдесят, дабы они раздобывали лучшую еду, а пятьдесят других сарбазов с копьями наперевес пусть сопровождают гарем. Сейчас он повелит пятидесяти сарбазам седлать коней, а другим собраться на рассвете.

Не успел Керим скрыться, как евнухи ринулись в комнаты хана и стали набивать мешки ценностями, монетами и одеждой хана. Они решили не оставить хану даже бисти, – у него достаточно туманов хранится в Исфахане.

Отобрав пятьдесят сарбазов, самых преданных хану, Керим раздал им по десять абасси и велел немедля отправляться в путь. Обрадованные сарбазы, получив такой же приказ от старшего евнуха, наперегонки бросились седлать коней.

Когда мягкая темнота легла на землю и небо вызвездилось и стало походить на алтабас, усеянный золотыми монетами, Керим поднялся в башню, открыл дверь и громко возвестил, что по велению Али- Баиндур-хана пленные, в сопровождении пяти десятков сарбазов, направляются в Исфахан. Сам Керим с