мы доверить воспитание подрастающего поколения жене человека, политически нелояльного?

— У меня нет жены, с чего вы взяли? Учительница? Я захожу к ней иногда за книгами, только и всего.

— Александр Павлович, мы с вами мужчины и хорошо понимаем друг друга. Я и не рассчитывал на другой ответ. Но учительница — ваша жена. И если вы будете благоразумны, то мы не только вас, но и ее переведем в Кежму, и тут нужны учителя.

— Никакой жены у меня нет, — нахмурился Саша, — с таким же успехом вы можете объявить моей женой любую женщину в Мозгове. Если вы тронете учительницу, то совершите величайшую несправедливость.

— Никто не собирается ее трогать. Но оградить ее от чуждых влияний мы обязаны. Скажем, переведя вас в другое место.

— Вы хозяева! — Саша вздохнул с облегчением. Черт с ним! Переедет в другую деревню, лишь бы Зиду не тронули.

Алферов встал, прошелся по комнате…

— Скажите, Панкратов, каким вы мыслите свой путь в жизни?

— После ссылки вернусь домой, буду хлопотать о пересмотре дела.

— В Москву вы не вернетесь, получите минус.

— Работать можно не только в Москве.

— Пересмотр дела? — продолжал Алферов. — Вряд ли вы его добьетесь. Судимость на вас будет висеть.

— Бывает, что судимость снимают.

— Бывает, — согласился Алферов, — но за заслуги перед государством. А я не вижу у вас особого стремления совершить нечто особенное. Ведь вы обижены.

— Я не обижен. Но, как билась моя мать в коридоре, когда меня уводили, не забуду. И, как шил мне дело следователь, тоже не забуду.

— Ну хорошо, — Алферов снова уселся против Саши, — перейдем к делу. Соловейчик убежал!

Он пытливо смотрел на Сашу. Саша ошеломленно смотрел на него.

— Этого не может быть. Соловейчик не так глуп, он хорошо понимает, что убежать некуда.

— И все же он сбежал, он писал вам что-либо?

Саша усмехнулся.

— Сбежать глупо, писать об этом еще глупее.

— Безусловно, — согласился Алферов, — и все же вы здесь его единственный друг, единственный товарищ.

— Вы хотите меня обвинить в пособничестве побегу?

— Панкратов, — внушительно сказал Алферов, — я к вам отношусь гораздо лучше, чем вы думаете. Никто вас в этом не обвиняет. Но Соловейчик хорошо продумал маршрут побега. Этих маршрутов два: первый — по Ангаре к Енисею, второй — через тайгу в Канск. И по тому и по другому пути он далеко не уйдет, в первой же деревне его задержат. Идти в обход селений — нужен большой запас продовольствия, которого у него нет. Но возможен и третий путь — вверх по Ангаре, на Иркутск. Эта дорога длиннее, но на пути есть Мозгова, где живете вы, и дальше вверх еще два селения, где живут единомышленники его невесты. Не исключено, что он выбрал именно этот путь, не исключено, что он явится к вам.

— Как же он ко мне явится? На глазах у всей деревни?

— Этого я не знаю. Может, и не явится. Но может и явиться. В этом случае вам следует продумать свое поведение.

— Задержать его? — засмеялся Саша. — А если я с ним не справлюсь?

— Задерживать его не надо, мы сами его задержим. Хорошо бы уговорить вернуться. В этом случае обвинение в побеге отпадет, просто самовольная отлучка, можно ограничиться мерами административного характера. Я говорю честно, Панкратов, я не хочу побега, мне не нужно чрезвычайное происшествие.

Саша чувствовал, Алферов говорит искренне. Но Саша не верил в побег Соловейчика, может быть, охотился в тайге и заблудился.

— Вот так, Панкратов, — заключил Алферов, — уговорите его вернуться, это самое простое. А если не вернется, сообщите в сельсовет или в правление колхоза, они знают, что делать.

Он помолчал, потом добавил:

— Отнеситесь к этому серьезно, Панкратов, укрывательство беглого или оказание ему помощи могут иметь для вас серьезные последствия. Считайте себя предупрежденным!