время в кабинет вошел капитан Меркулов с парой ботинок в руках.

— Здравствуйте, Катя, — произнес он с улыбкой. — Очень рад видеть вас в полном здравии и в хорошем настроении.

— Добрый вечер, Алексей Борисович, — прошептала она растерянно, переводя взгляд на ботинки.

— Катя, — произнес капитан, перехватывая ее взгляд и бросая ботинки на стол. — Вспомнили что- нибудь, Катя?

Она отпрянула, как ошпаренная, и глаза ее наполнились ужасом. С минуту Александрова смотрела на ботинки не моргая и вдруг затряслась.

— Э-э-это о-они! — выдавила она, и по щекам ее покатились слезы. — Вот эти, вот они!

Она закрыла ладонями глаза и выбежала из кабинета.

— Так это Коробков? — произнес сквозь зубы Карасев.

— Нет, не Коробков. Это ботинки Локридского, — ответил капитан.

— Локридского мы давно подозревали и давно за ним следили, — хмуро пояснил капитан. — Но каждый раз он ускользал, и каждый раз у него оказывалось алиби. Бегает, мерзавец, хорошо.

— У вас были какие-нибудь доказательства? Косвенные, может быть?

— В том-то и дело, что даже улик не было. Были только догадки. Сторож в церкви оказался двоюродным братом Локридского. В тот вечер, третьего октября девяностого года, когда маньяк напал на Александрову, сторожа не было. Он болел. Локридский это знал, потому так бесстрашно и сунулся под фонарь. Это было единственный раз. Обычно он очень осторожен. Всегда держится в тени. А просекли мы его вот как: ну, вы знаете, преступники имеют привычку приходить на место преступления. Вот мы и обратили внимание на человека, которого никто никогда не видел среди прихожан.

— Почему вы его не задержали и не отработали?

— Не было веских причин. Мать пострадавшей категорически запретила нам общаться с ее дочерью, чтобы не травмировать. Девочка полгода не могла произнести ни слова. Мы стали наблюдать за сторожем музея, собирать о нем материал. Пришли к выводу, что маньяком он вполне мог быть.

— Почему?

— Видели его жену? Ничего женственного! Доска доской. А Локридский между тем подогревал себя всякого рода эротической продукцией. Да, Тарас Александрович, мы обошли все городские фильмотеки. Во всех Локридского знали как любителя эротики. Литературу соответствующую тоже почитывал. Товарищи по телефонной станции звали его страдальцем, потому что он не мог смотреть спокойно на девушек.

— Какое же у него оказывалось алиби?

— Его дежурства в музее. После того как сигнализация сдавалась на пульт, теоретически из него уже выйти было невозможно.

— Еще как возможно! — возмутился Тарас. — Существует сотня способов выйти из музея, не потревожив сигнализацию.

— Это мы прекрасно знали! Но начальство требовало найти более существенные доказательства. Вот его ботинки были бы отличной уликой… Кстати, где Катя?

Действительно, Катино отсутствие уже стало действовать на нервы. Карасев вышел из комнаты и прошелся по музею. Кати нигде не было.

— Она ушла домой! — сказала вахтер.

— Как домой? — удивился Тарас. — А где она живет?

— Это уже спрашивайте у Аллы Григорьевны…

Но Аллы Григорьевны на работе не было. И сотрудники музея уже все разошлись по домам.

«Вот черт! Второй побег за неделю? Это уже слишком».

Тарас набрал по мобильному домашний Аллы Григорьевны, но тщетно. К телефону никто не подошел. Тогда он позвонил Сафронову, но и его не оказалось дома. Пришлось звонить в деканат университета.

— Уже никого нет, — ответили из деканата. — Звоните завтра после девяти.

Карасев опустился на ступени и прижал ладони к вискам. Поразмыслить было о чем. Зачем Кате понадобилось после Московского педагогического поступать в Ульяновский университет, причем на тот же факультет? Зачем после должности научного сотрудника Эрмитажа ей понадобилось устраиваться сюда на полставки младшего научного сотрудника? Каким-то образом совпало, что здесь с ней под одной крышей оказался и маньяк, напавший на нее десять лет назад. «Она приехала отомстить, — подумал. — А поступление в университет и на работу в музей — это для отвода глаз».

Чем увереннее Карасев развивал мысль в этом направлении, тем больше убеждался, что Локридского убила именно Александрова. Не сама, конечно. С сообщником. Одна бы она не справилась.

Тут-то Карасев и вспомнил про открытую дверь в ее кабинет в то утро и даже подпрыгнул от блестящей догадки. Ну да, конечно! Все правильно! Как же ему раньше не приходило в голову!

С вечера Катя запирается в своем кабинете изнутри. Вот почему перед уходом директриса видела отдел Гончарова закрытым. В половине двенадцатого Александрова отпирает кабинет, проходит через зал с восковыми фигурами в вестибюль, прокрадывается мимо каптерки сторожа, лепит на датчик магнит и впускает сообщника. И уже с ним они заманивают сторожа в темный коридорчик и убивают. Затем стирают все отпечатки пальцев, мажут кровью пальцы Берии и уходят через центральный вход, забыв запереть отдел Гончарова. Наутро директриса приходит первой, видит, что дверь кабинета открыта, и думает, что Александрова уже на работе. На самом деле она еще не пришла. Она пришла после директрисы, поговорила с ментом на входе, запудрила ему мозги и незаметно сняла с двери магнит. После чего направилась не в свой кабинет, а в туалет. Спрашивается, зачем? Затем, чтобы стереть с магнита отпечатки пальцев. Потом она поднимается, проходит через зал с восковыми фигурами и засовывает магнит в карман Берии.

Карасев даже поднялся от волнения. Блестяще! Все логично! И полная картина.

Правда, эта версия не объясняла пропажу связки ключей у Зои Павловны две недели назад. И потом, зачем убийцам нужно было заманивать сторожа через зал с восковыми фигурами в коридор? Не проще ли было замочить его прямо в каптерке? Наконец, сторожа убили ключом, предметом явно случайным? Вот черт! И самое главное, хоть убей, но Карасев не верил, что эта нежная обаятельная девушка могла убить из мести. На этой мысли у Тараса даже зашевелились волосы: это уже третья версия убийства Локридского из мести.

В эту же секунду капитан Меркулов тронул следователя за плечо. Карасев вздрогнул.

— Где она?

— Сбежала.

— Почему сбежала? Просто ушла домой. Сейчас она пережила новый шок.

— Нет, Алексей Борисович, — закачал головой Тарас. — Не ушла, а именно сбежала. У меня есть подозрение, что это она убила Локридского.

— За что? — удивился капитан.

— Как за что? Отомстила за себя!

— Да откуда ей было знать, что Локридский маньяк, если даже мы этого толком не знаем? Хотя, конечно, уже знаем.

— Вы полагаете, она не догадывалась? — задумался Карасев.

— Откуда! То, что она сейчас увидела, для нее было потрясением. Так что давайте сегодня доставать ее не будем. Пусть отойдет.

— Тем более, что адреса ее мы не знаем, — усмехнулся Тарас.

— Завтра все узнаем, — сказал капитан.

Однако на следующий день, как и предполагал Карасев, Александрова на работу не вышла. Зато, наконец, объявилась Алла Григорьевна. Увидев Карасева, она насторожилась.

— Мне нужен адрес Александровой, — сказал следователь.

— Сейчас найдем в карточке, — засуетилась она.