— Да кто же это подтвердит? Я в номере один. Дежурная по этажу спала. Она не видела ни как я заходил в номер, ни как из него вышел.

— И что же вы с десяти до половины двенадцатого делали в своем номере? Смотрели телевизор?

— Читал книгу.

— Читали все полтора часа?

— Это что же, запрещено?

— Минуточку! — неожиданно вмешался шеф, поднимаясь со стула. — Вы сказали, что дежурная по этажу спала и не видела, как вы входили и выходили.

— Ну да.

— Так, значит, вы выходили?

— А что, из номера запрещено выходить? — обиженно поджал губы Смирнов, поднимая глаза на Леонида Григорьевича.

— Нет, выходить из номера не запрещено, — улыбнулся шеф. — Только потрудитесь вспомнить, для чего и в котором часу вы выходили из номера?

Администратор задумчиво пожал плечами.

— На часы я не поглядел, но… время, кажется, было около одиннадцати. Да я и выбежал-то всего на минуту — в вестибюль на первый этаж, за пивом. Знаете, сушняк начал мучить…

— Понятно, — оборвал шеф. — Вас видел кто-нибудь в тот момент, когда вы спускались в вестибюль за пивом?

— Нет! Меня никто не видел! Кому смотреть? — развел руками Смирнов. После десяти в гостинице все вымирает. Дежурная по этажу спала. По пути мне никто не встретился…

— А продавщица киоска, у которой вы покупали пиво, может вас вспомнить?

— Да дело в том, — замялся Смирнов, — что пива я и не купил. Киоск уже был закрыт. Я вернулся в номер и лег спать.

Карасев с Леонидом Григорьевичем переглянулись.

— Значит, вас так никто и не увидел?

— Ну почему же? — шмыгнул носом Смирнов. — В вестибюле были какие-то люди. Два каких-то парня сидели на диване. И швейцар был… около двери в кресле.

— Значит, швейцар может подтвердить, что вас видел?

— Не знаю. Он, кажется, спал.

— А что за парни, вы их знаете?

— Нет.

— Значит, практически никто не может подтвердить, что вы были в это время в гостинице, — сделал вывод Карасев.

Смирнов молча развел руками и вздохнул. После некоторого молчания Леонид Григорьевич спросил:

— Но почему вы не вышли из гостиницы и не купили пива в киоске? Через дорогу же работал круглосуточный ларек.

— А я был в шлепанцах, — ответил Смирнов и грустно повесил голову, после чего поднял усталые глаза на Леонида Григорьевича. — Неужели можно обвинить человека в убийстве только потому, что он не может доказать, что его не было на месте преступления? Я понимаю, что вам больше не на кого повесить это убийство. Я оказался самой удобной кандидатурой.

— Не то говорите, Олег Константинович. Мы делаем все возможное, чтобы доказать вашу непричастность к этому делу, но вы не можете предоставить нам даже элементарного алиби. Более того, умышленно вводите следствие в заблуждение. Почему вы нам сказали, что с десяти до половины двенадцатого провели время с девицей?

— Все потому же, — махнул рукой Смирнов, — что некому подтвердить мое алиби.

— Минуточку! — опять вмешался шеф. — А откуда вы знаете, в какое время было совершено убийство?

Смирнов удивленно пожал плечами.

— Так об этом весь музей знает. Как врач осмотрел труп, так и объявил во всеуслышание, что сторожа убили в одиннадцать. При осмотре присутствовал весь персонал, в том числе и я.

Леонид Григорьевич метнул укоризненный взгляд на Карасева и молча покачал головой. Карасев сделал вид, что не заметил безмолвного упрека.

— Ну что ж, — произнес Леонид Григорьевич ледяным тоном, — прервемся минут на двадцать.

«Сейчас будет вправлять мозги», — подумал Карасев.

Однако на Карасева набросился совсем не тот, кого он ожидал. Дверь отворилась, и в кабинет влетел сильно возбужденный Городецкий, едва не сбив с ног топтавшегося на пороге Смирнова.

— Тарас, привет! Извини, что врываюсь вот так без приглашения! Времени уже нет.

Он протянул руку Смирнову, затем Леониду Григорьевичу, наконец тряхнул кисть Тарасу.

— Понимаю, что ты занят. Больше чем на минуту не задержу! Буквально один вопрос по убийству сторожа. По городу ходят слухи, что его убила восковая фигура Берии.

Тарас растерянно покосился на шефа, которому это явно не понравилось, и сказал:

— Следствие еще не завершено, поэтому комментировать не имею права.

— Тарас, пойми, мне нужен не комментарий! Мне нужен новостной факт из уст должностного лица! — взбудораженно воскликнул Городецкий. — В таком-то музее такого-то числа убит такой-то сторож, имя, фамилия; отоварен тем-то и тем, во столько-то и во столько. Обнаружена кровь на пальцах восковой фигуры. Ведется следствие. Вот и все! Это же не военная тайна.

Тарас кивнул на шефа:

— Вот мой начальник. Если разрешит дать интервью — дам.

— Разрешаю, — махнул рукою шеф и направился к двери. — Но только факт происшествия, не более.

Городецкий обрадовался и крикнул:

— Серега, заходи!

Зашел оператор с камерой на плече и треножником под мышкой. У двери образовался затор. Смирнов почему-то застрял на пороге, не давая выйти начальнику. А тут еще и оператор стал раскладывать треножник почти у самой двери. «Как все нелепо и не вовремя», — мелькнуло в голове у Тараса.

Но неожиданно Смирнов указал на телевизионщиков и произнес:

— Тарас Александрович, это как раз они.

— Кто они? — не понял стоявший сзади начальник.

— Ну те ребята, которые сидели в вестибюле, когда я спускался за пивом.

Шеф поднял брови.

— Да? Как любопытно! И они могут это подтвердить?

— Чего подтвердить? — заинтересовался Евгений, оперативно распутывая микрофон. — Подтвердить всегда можем, если только сойдемся в цене.

— Третьего октября вечером вы были в гостинице «Советская»? — строго спросил Карасев.

— Третьего какой день был? А сегодня у нас что? А… Кажется, были. Мы там три ночи были!

— Вот его помните? — указал Карасев на Смирнова.

— Ну кто же не помнит старика Смирнова, — засмеялся Городецкий. — Это же Олег Константинович. Я у него на днях брал интервью…

— Так это вы у меня брали? — удивился Смирнов. — А я думаю, где мог вас видеть…

— Минуточку! — вмешался шеф. — Вы третьего октября приблизительно в одиннадцать вечера были в гостинице «Советская» в вестибюле?

— Серега, мы были? — спросил Городецкий оператора.

— Были! — ответил оператор. — Ждали, когда товарищ Мылов спустится с восьмого этажа…

— Вспомнил, были! — радостно воскликнул Евгений. — Кое-какой компромат мы снимали скрытой камерой.

— А вот его помните? — указал шеф на Смирнова.

— Его нет, — ответил Городецкий.