вы, Тарас Александрович, что сторожа убил я? Ну дурачить публику я еще могу — с целью рекламы, но убить — никогда! И зачем мне убивать?

— С целью той же рекламы, — произнес следователь.

Администратор вздрогнул.

— Что вы такое говорите? Как это возможно? — заволновался он.

— Очень даже возможно, — напирал Карасев. — В наше время все возможно. Тем более вы сами только что сказали, что в борьбе с нищетой хороши любые средства.

— Но не до такой же степени! — замахал руками Смирнов. — Обманывать это одно, а убивать — совсем другое. И потом, у меня алиби.

— Кстати, о вашем алиби. Будьте добры, напомните, где вы были третьего октября с десяти до половины двенадцатого вечера. Только не забудьте о документе, который вы подписали в начале допроса.

— Я был в гостинице «Советская».

— Сначала в ресторане, а потом вы поднялись в номер с некой Эллочкой. Так?

— Все именно так.

— Сколько времени вы пробыли с Эллочкой?

— Извините, но это дела личные. Такие вопросы даже задавать как-то неприлично.

— Неприлично, потому что вам нечего ответить. Я за вас отвечу. Вы пробыли с ней около минуты. Потом посмотрели на часы — на них было десять и покинули ее. Так?

Прежде чем кивнуть, Смирнов долго раздумывал. Он минуты три, не мигая, смотрел в пол, затем тяжело вздохнул и осипшим голосом произнес:

— Все так. Но даю вам честное слово, что из гостиницы я не выходил.

— Кто это может подтвердить?

— Никто.

— Так куда же вы отправились?

— К себе в номер.

— Почему?

— Я вспомнил, что мне должна позвонить жена.

— Она позвонила?

— Нет, — Смирнов положил локти на стол и уткнулся лбом в собственные кулаки. — Это трудно объяснить. У нас с женой очень сложные отношения… Понимаете? Я ей никогда не изменял. А тут решил. Перед этим мы поссорились по телефону.

— И вы с досады решили снять проститутку?

— Поверьте, первый раз в жизни! — прохрипел Смирнов, поднимая свои мутные глаза на следователя. — Никогда раньше я близко не подходил к проституткам. Да у меня и денег на них не было. А тут снял и понял, что люблю только свою жену. Так мне стало вдруг больно. Зашли мы с этой Эллочкой в номер, а перед глазами жена, как живая. Ну я и ушел… Понимаю, что звучит глупо и неправдоподобно, но, клянусь Богом, я не убивал.

— Все факты против вас, — покачал головой Карасев. — И мотив у вас есть. И то, что пальцы Берии оказались вымазаны в крови, и магнит оказался у него в кармане, и ваши слова, что душа Берии поблизости и она найдет способ отомстить, — все это работает на раскрутку вашей выставки. Скажите, кому еще нужны эти слухи, кроме вас?

Смирнов ничего не ответил. Он обреченно покачал головой и прошептал:

— Я всегда знал, что кончится именно этим…

— Мы вас задерживаем до выяснения обстоятельств дела, — произнес сурово Карасев и поднял телефонную трубку.

— Не поторопился со Смирновым? — спросил на второй день Леонид Григорьевич, зайдя в кабинет к Карасеву.

— По закону имею право.

— Как бы тебе с этим правом не сесть в лужу. У тебя еще какие-нибудь факты имеются, кроме собственных догадок: отпечатки пальцев, например, кровь на одежде, наконец, свидетель, который видел Смирнова, входящим в музей за десять минут до убийства?

— Есть свидетельница в гостинице, которая может подтвердить, как за час до убийства он вышел из ее номера.

— И все?

— Пока да!

Шеф покачал головой.

— Рисковый ты парень, Карасев. Ну давай допрашивай, а я послушаю. Не забудь спросить, куда он отправился, когда покинул свидетельницу!

Леонид Григорьевич примостился в углу на стуле, и в ту же минуту раздался телефонный звонок. Звонил дежурный:

— Тарас Александрович, к вам пришли с телевидения. Пропустить?

— По какому вопросу?

— По убийству сторожа в музее.

— Никаких интервью до полного прояснения обстоятельств.

— Тарас Александрович, журналист настаивает. Просит передать, что это ваш друг — Евгений Городецкий.

— Передай ему, что сейчас у меня допрос. Если время есть, пусть подождет, — ответил Тарас.

В кабинет ввели Смирнова. Он был сильно помят и взлохмачен. Выглядел весьма уныло. Видимо, первая ночь в КПЗ не пошла ему на пользу.

— Садитесь, Олег Константинович, — кивнул Карасев на стул.

Смирнов покорно сел и вопросительно уставился на следователя.

— Давайте сразу и начнем. — Карасев достал из стола протокол допроса. — Итак, где вы были третьего октября с десяти вечера до половины двенадцатого?

— Я же вам сказал, — устало ответил Смирнов. — Я был в гостинце, у себя в номере.

— А до этого в комнате у проститутки?

— Ну я же вам рассказывал. Мы с ней поднялись, вошли в ее номер, и я сразу же ушел.

— Почему ушли?

Смирнов поднял красные глаза на следователя и с раздражением ответил:

— Раздумал. Устраивает вас такой ответ?

Карасев немного помолчал и решил больше не углубляться в переживания подозреваемого.

— Итак, в десять вы от нее ушли. И куда направились?

— Боже мой, в свой номер я направился.

— Сразу в номер?

— Сразу.

— И больше решили не возвращаться к проститутке?

— Больше решил не возвращаться.

Следователь откинулся на стуле и сощурил глаза:

— Тогда зачем вы ей сказали, чтобы она подождала?

Глаза Смирнова забегали.

— Я знаю, зачем я это сказал? Может быть, для того, чтобы не разочаровывать…

Карасев бросил взгляд на сидевшего в углу шефа. На лице того была улыбка.

— Так-так, — произнес Карасев, сверля Смирнова глазами. — Допустим, все так, как вы сказали. Вы покинули девушку и спустились в номер… Это может кто-нибудь подтвердить?