Вот и нужный подъезд. Десять стертых до арматуры ступенек. Свежеокрашенная дверь, вправо – магазин. Винный. Здесь всегда людно. Переложил портфель в другую руку и свернул в галерею. Увидел знакомое лицо... Нет, ошибся. Узким коридором вышел в вестибюль и смешался с толпой. Около четвертой колонны, подпиравшей облупившийся потолок, свернул вправо. Обошел телефонную будку, газетный киоск и, пропустив машину службы быта, пошел в сторону жилых помещений.

Кнопка звонка не хотела вдавливаться. Пришлось постучать. Дверь отворилась быстро, словно женщина в желтом халате ждала стука.

– Я хотел бы видеть Антиквара, – сказал он, механически отметив: крестик и цепочка на груди у женщины из золота.

– Его нет дома. – Она улыбнулась. – Зайдите позже. Вы уточняли время встречи?..

Она извинилась и захлопнула дверь.

Два часа... Но что поделаешь?.. Походил немного по вестибюлю. Свернул в коридор с магазинами по обе стороны и увидел девицу, над которой подшутил ветер в большом зале. Вместе постояли в очереди за дамской сумочкой. Но не купили – дороговато. Зато приобрели четыре банки килек в томатном соусе и черкизовскую булку без мака. Долго разглядывали витрину в ювелирном.

Проводив ничего не подозревавшую девицу до дверей квартиры, снова вошел в вестибюль. Остановился взглядом на пожилом мужчине в допотопном железнодорожном кителе. Удивило, что Китель идет прямо на стену, как слепой или задумавшийся человек.

– Стойте, – рванулся наперерез и поймал его за руку. – Стена... Вы расшибете себе лицо.

Мужчина посмотрел слезящимися глазами на «спасителя» и оскалился:

– А это?.. Что по-вашему? – показал трясущимся пальцем на возникшую в стене дверь.

Миг... И Китель скрылся за дверью. Потрогал лоб вспотевшей ладонью и, глянув на часы, поспешил к Антиквару. На звонок вышел хозяин:

– Проходите. Прошу прощения, что заставил вас ждать, но мы же договаривались... Сюда, пожалуйста. К окошку. Очень удобное кресло. Сейчас таких не делают.

Сам, усадив гостя, устроился на стуле с высокой спинкой. Щелкнул пальцами, и появилась женщина в желтом халате.

– Принеси чего-нибудь вкусненького... Вам чай? Кофе? Или...

– Не беспокойтесь. Не будем терять времени. – Он достал из портфеля сцепленные скрепкой бумаги: – Здесь командировочное удостоверение, документ, дающий мне право заключать договор, доверенность...

– Что вы в самом деле! – отмахнулся Антиквар. – Только письмо... Письмо от патриарха.

Он протянул Антиквару конверт.

– Потрясающий почерк! Буковка в буковку. Чудо каллиграфического искусства.

– Обратите внимание, – он почувствовал, что Антиквар «клюнул», – личная печать. Он очень редко сам пишет письма.

– Благодарю... Очень лестно. Но я хотел бы еще немного подождать. – Антиквар бережно опустил письмо в конверт.

– Вы достаточно долго думали... Икона будет украшать храм. Тысячи людей смогут смотреть на нее и радоваться: и на нашей земле жили великие художники. – Он встал, подошел к огромному, во всю стену, шкафу с книгами, снял с полки том Шекспира, перелистнул страницы. «Зарытый клад ржавеет и гниет, а в обороте золото растет». Чувствуете?.. Пришедший в храм человек глянет на вашу икону, и, может быть, последняя капля переполнит чашу его души, которая вспыхнет цветком! Я не мастер говорить... Решайте сами. – Он поставил книгу на место, мысленно отметив, что из восьми томов пятый отсутствует.

– Соседка, знаете, взяла почитать да и забыла в трамвае...

«Наблюдательный, сволочь», – подумал он об Антикваре.

– Да Бог с ним, с Шекспиром. Сколько лет я охотился за этой иконой! Нервные клетки, деньги...

– Мы возместим все расходы. И более того...

– Нет, что вы, зачем мне деньги? – отмахнулся Антиквар. – Это трудно объяснить. И почему именно эта икона вас интересует? Хотя... что спрашивать. Ушаков – умница. Это же песня! Навязались вы на мою голову. Вот хоть режьте меня – ни отказать, ни согласиться не могу. Кабы еще месяц-два подумать.

– Русланова, Гельцер, царствие им небесное, всю жизнь собирали... И где все это? Уплыли из России многие картины. А из храма не уплывает. Сам патриарх вас просит. Знаете, что он мне сказал, когда вручил письмо для вас? «Честного человека не уговаривают делать добро». Так-то. Прощайте. – Он встал и пошел к двери.

– Стойте! – Антиквар поднял руку. – Дайте мне письмо патриарха и... И берите «Георгия». Вы слишком глупы, чтобы быть антикваром, и наивны: кто же так разговаривает с собирателем редкостей! Однако... Пусть так будет – икона украсит храм. Может, и помянет кто-то меня добрым словом. Верно?

Дело сделано. Осталось поставить последнюю точку, а радости нет. Может, озадачили последние слова Антиквара? Хитрый мужик... Но где же долгожданное предвкушение праздника? Да, икону можно продать и, получив много денег, жить весело, но на первом этаже. А есть ли второй? Он не находил себе места. А однажды встал среди ночи и до утра стоял у окна.

– Старик, а я взял «Георгия»!

– И сколько потянул?

– Пока у меня. Смешно сказать, жалко расставаться. Я ведь однофамилец художника. А вдруг это мой предок писал «Георгия»?

– Совпадение. За такие деньги можно и не думать об этом. Какая разница? Хотя всякое может