– Судя по прикиду конурки, ты не врешь, – совершенно серьезно сказала Лиза.

На сей раз он почему-то обиделся.

– Да что ты понимаешь, математика! Понимаешь ты, что это за место? Какие люди сидели в этом кресле?

– В котором теперь сидишь ты? – видимо, профессионально любя точность, спросила Лиза.

– Да! – рявкнул капитан, поднимаясь. И обе девушки с одинаковым удивлением подумали, что он сегодня нализался значительно быстрее, чем обычно. Так ведут себя люди, которым пообещали повышение. Капитан продолжал разоблачаться, готовя, надо понимать, фронт работы для приглашенных специалисток, но делал это особым манером. Вслед за снятым левым ботинком он стянул левую штанину и встал. К наготе ему, очевидно, захотелось прибавить немного величественности, потому что пустую свою флягу он поднял наподобие древнего кубка. Девушки переглянулись. Положение им не нравилось. Они уже догадались, что денег сегодня явно не получат. Капитан решил расплатиться с ними этим номером – так шофер генерала катает своих девок на машине шефа. Девушки по-разному оценивали создавшуюся обстановку.

Для Розы тут пахло непонятной опасностью.

Для Лизы, скорее, новыми возможностями.

«Наверняка этот номер был чем-то вроде явки каких-то здешних спецслужб. Официальных, неофициальных – какая разница?! Номер точно нашпигован аппаратурой. Бог с ними, с деньгами, не нарваться бы на неприятности», – думала опасливая Роза.

«Небось и ОН здесь бывает, выпаивает своих московских и иностранных друзей. А что, если удастся попасть на работу в такую компанию», – думала математичка.

– А ну ко мне! – зычно скомандовал капитан Захаров. В тот же момент его мобильник заиграл какую-то дебильную мелодию. Скрывался прибор в кармане той штанины, что была уже развратно снята. Капитан наклонился, вскрикнул и выронил фляжку. Услужливая Роза метнулась к карману, выудила, ломая накладные ногти, мобильник, вскрыла его перед задыхающимися капитанскими устами.

Капитан напряженно слушал поступающую информацию. Она обладала, видимо, таким весом, что с него начала сползать и вторая штанина. Капитан растерянно сел в кресло. Его губы прошептали фразу, более всего походившую по звуку на «я как стекло». Оглядел гостий мутными глазами и спросил:

– Знаете, кто это звонил?

Девушки краткими жестами продемонстрировали предельную степень уважения к человеку, о котором не имели ни малейшего представления.

– Поэтому вон отсюда! – логично заключил капитан. – Но сначала все запихните на место.

Блюда с нарезками меланхолично поплыли со стола к холодильнику. Когда наработавшиеся официантками проститутки уже покидали тайную хату, капитан решил провести напоследок инструктаж.

– И об этом месте молчать даже…

Он не придумал, как закруглить фразу, и девушки выпорхнули.

– Пальмы, говоришь, – усмехнулась Лиза, входя в лифт.

– Недаром в народе это заведение называют «Паразит», – неожиданно добавила сдержанная Роза.

Больше всего Джоан хотелось сейчас поговорить с отцом. Всего час прошел с того момента, как он уехал на свой испытательный стенд. И в тот момент, когда они расставались, ей казалось, что ее просто тошнит от разговоров. Но стоило отъехать его «Лексусу», как она поняла: не сказано самое важное. И вместо отца – эта миссис Остин с вычитанным из газет бредом, с предложением «вместе испечь вафельный тортик». Пришлось сказать, что она не ест сладкое. Выглядело как немотивированная грубость. Старушка-то ведь ни в чем не виновата.

Джоан вернулась в дом. Съела несколько ложек невкусных кукурузных хлопьев с безжизненным молоком. Посидела в саду в гамаке, ни разу не качнувшись. Поднялась к себе в комнату к компьютеру, вновь взялась за статью, от которой оторвалась, чтобы столь неудачно проститься с отцом.

Статья не желала продвигаться. Джоан набрала номер отцовского рабочего телефона. Секретарша сказала, что не может ее соединить с мистером Р. Это было странно хотя бы потому, что обычно секретарша соединяла ее с шефом охраны «стариной Фрэнком», а уж он решал, может сейчас «босс» подойти к телефону или нет. Джоан набрала номер мобильного. Выключен. Такое бывало во время экспериментов. Но в совокупности с невежливой секретаршей и этот факт отбрасывал не совсем нормальную тень.

Джоан сходила еще на одно свидание со статьей. Потом снова – гамак. Еще один телефонный круг – с успехом даже меньшим, чем в первый раз: место секретарши занял автоответчик. У девушки появилось ощущение, что реальность начинает как-то неприятно суживаться вокруг нее. Невроз. Не хватало только на этом зациклиться. Надо будет позвонить Вуди Аллену – так по иронии судьбы звали семейного психотерапевта, только был он крупным, спортивного вида мужчиной, и таким волосатым, будто тенниску и брюки напялили не на человека, а на сам дремучий комплекс.

Она нашла телефон Аллена, но решила, что для того чтобы не зациклиться, все же лучше поговорить не с психоаналитиком, а с отцом.

Придется ждать.

Сколько?

Она двинулась вон из комнаты. И сразу же увидела его. Маленький квадратный конверт. Он лежал на узком африканском тамтаме, привезенном еще задолго до суданской поездки Джоан. Это был знаменитый в их доме тамтам. Мистер Реникс регулярно забывал на нем очень важные для себя вещи. Например, билет на самолет, или приглашение в Госдепартамент, или… Сейчас там лежал конверт с двумя огромными буквами «Ф» на самом видном месте. Девушка и расстроилась и обрадовалась. Теперь у нее был настоящий, ненадуманный повод позвонить отцу. Вместе с тем она понимала, что отсутствие конверта может отцу навредить. Беспечная Америка. Глава секретной лаборатории позволяет себе забыть дома на африканской безделушке, возможно, очень важный и, соответственно, секретный документ. Только почему он не позвонил с дороги или с порога лаборатории?

Джоан взяла конверт в руки. Внутри, несомненно, находился компакт-диск.

Снаружи раздался множественный, по-киношному свирепый визг тормозов. Так толпа полицейских машин паркуется у дома главы колумбийской наркомафии.

Джоан выглянула в окно и поняла, что в данном сериале роль мафиозного дома играет ее собственный дом. Семь или восемь машин. С хрустом распахиваются двери. Многочисленные люди в мятых костюмах и с неприятно серьезными лицами десантируются на газон. И стремительно шагают к дому, игнорируя наличие великолепной мощеной дорожки. Видимо, порча нравов бывает обусловлена не только падением жизненного уровня больших масс разноплеменного населения в стране, но и какими-то иными причинами.

Джоан, наверное, успела бы не только удивиться, но и испугаться, если б вслед за всей этой толпой не шел к дому и дядя Фрэнк. Впрочем, едва успев успокоиться, девушка начала дрожать от страха. И с Фрэнком, и без Фрэнка ситуация уж слишком не походила на то, к чему она привыкла за двадцать пять лет своей жизни.

Страх и любопытство на равных присутствовали в ней. В любом случае от одной роли ей не отвертеться – роли хозяйки. Однако и это, кажется, не слишком актуально. Стеклянная входная дверь внизу издала звук, который она не могла бы издать при нормальном к ней отношении. Джоан развела руками – и тут заметила, что по-прежнему держит в одной из них «ФФ»-конверт. Прятать его как следует у нее не было времени, в карман джинсов он как-то не хотел сразу влезать, и она сунула конверт за пояс джинсов.

– Здравствуйте, дядя Фрэнк.

– Здравствуй, девочка.

Они сели напротив друг друга. У нее испуганный взгляд, у него унылый. Она затаила дыхание, он шумно вздыхает. Ему неудобно из-за большого пистолета под мышкой, ей – из-за маленького конверта на лобке.

– Где папа?

– Слушай меня внимательно, девочка.

– Что с папой?