культур не обязательно является показателем родства, которое могло объединять народы — носители данных культур. Ничто не заимствуется так легко, как форма предмета или тип орудия. Синтез, в недавнем прошлом предпринятый Бош-Гимпера, который изучает индоевропейские миграции, опираясь в основном на археологию, хорошо иллюстрирует сложности подобного исследования.
Таким образом, историк должен быть осторожным по двум причинам. С одной стороны, как подчеркивает Г. А. Мансуэлли, не следует связывать культурные инновации, возникающие в определенном регионе, или появление новых предметов исключительно с вторжением нового народа. Возможность заимствования существовала всегда, и этого может быть достаточно для объяснения зафиксированных изменений. Но верно и обратное. Преемственность материальной цивилизации не мешает предположить, если другие элементы подтверждают это, возможность вторжения, завоевания. Поэтому, как только один народ, покинув регион, в котором он обитал прежде, устанавливал путем завоевания контакт с другим народом, обладавшим уже развитой культурой, он спешил-заимствовать у него техники и способы производства. Примеры подобного процесса многочисленны. Так, кельты, которые оккупировали часть долины реки По в конце VI в. до н. э., заимствовали у покоренных этрусков некоторые формы их культуры, и большая часть предметов, обнаруженных в кельтских захоронениях близ Болоньи, являются этрусскими или же имитируют этрусскую продукцию. Г. А. Мансуэлли — это декларируется и ощущается в его исследовании — внезапным влияниям, обусловленным завоеванием, доверяет меньше, чем постепенным трансформациям, которые должны были распространить новый образ жизни. Я не стал бы заходить так далеко; история, и в не меньшей степени протоистория, изобилует миграциями и завоеваниями. Если в предании говорится о далеких во времени переселениях, например, этрусков, пришедших из Малой Азии в Италию, должны ли мы игнорировать это из-за недостатка абсолютного археологического подтверждения? Я так не думаю, поскольку, для того чтобы подтвердить рассказ древних авторов, достаточно аналогий в религиозных, лингвистических и ментальных структурах, которые связывают этрусков с Анатолийским побережьем. Впрочем, вполне допустимо, чтобы главное место в исследовании занимало влияние народЬв в их исторических рамках, например распространение влияния этрусков на территории Тосканы. Но это никоим образом не мешает рассматривать прибытие на берега Тирренского моря кораблей с переселенцами, пришедших из Эгеиды, которые принесли новый язык, восприятие жизни, мировоззрение и богов, которые погружают нас в атмосферу Древнего Востока.
Подводя итог этим страницам, продолжающим дружеские беседы, о которых я говорил выше, мне остается только выразить удовлетворение, которое я испытал в связи с появлением этой книги, — надеюсь, она заполнит пробел в существующей библиографии и обогатит наше представление о весьма далеком прошлом Европы. Наша протоисторическая школа испытывает недостаток в сотрудниках, а количество специалистов по эпохам Галыптат и Ла Тен во Франции весьма незначительно в свете задачи, поставленной перед нами. Тем более что эта задача не терпит отлагательств, ведь время не ждет и число археологических деструкций, вызванных применением новых техник обработки земли и разрушением ландшафтов, угрожающе возрастает. Необходимо, таким образом, расширить рабочие команды, скоординировать усилия и обратиться к новым структурным поискам. Мы хотели, чтобы настоящая книга пробудила новые интересы и возможности: во всяком случае, это было бы для нас лучшей наградой.
Часть первая
Европа и доисторический период
Глава 1 ИСТОКИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Палеолит, или древний каменный век, разворачивается в ходе последовательной смены оледенений, которые в течение четвертичного периода покрывали земли и моря севера Евразии и Америки. Границы льда в зависимости от климата располагались более или менее близко к югу. Однако в течение 400–500 тысячелетий наиболее северные территории современных Англии, Германии, Польши, России и скандинавских стран в целом были необитаемы. Известно, что на остальной части Европы, от Атлантики и Средиземноморья до Урала, присутствовали более или менее многочисленные в тех или иных зонах человеческие группы. В результате исследований, проводившихся с XVI в., здесь были обнаружены следы человека, датируемые периодом 600— 80-е тыс. до н. э. В XIX в. эта датировка получила научное обоснование. Это связано с обращением исследователей к изучению дошедших до нашего времени предметов из камня, костяных изделий и, в меньшем количестве, окаменевших останков людей, весьма фрагментарных в периоды более отдаленные и более полных и многочисленных — в период среднего и позднего палеолита.
Эта книга посвящена главным образом европейской протоистории, поэтому мы не станем задерживаться на первых этапах эволюции человека. На этой стадии первобытная история гораздо больше соприкасается не с исторической наукой, а с естественными науками, такими как геология, палеонтология человека и животных, изучение флоры и климата. Специалисты по первобытной истории заимствуют методы этих наук, чтобы расширить направление поисков, выработать собственные методики и уточнить хронологические рамки. Кроме того, вряд ли имеет смысл рассматривать историю европейского палеолита отдельно, поскольку в своих основных и важнейших чертах она относительно мало отличается от истории мирового палеолита. Не должно смущать использование европейских названий для обозначения различных культурных слоев и типов. Их универсальное использование — следствие произведенных ранее на нашем континенте открытий — иллюстрирует, напротив, относительное единообразие палеолитических культур.
Наиболее ранними следами деятельности человека являются лишь грубо обработанные кремневые орудия: рубила из Шелля, Абвиля и Сент-Ашеля или полученные путем откалывания эолиты из Клэктон-он- Си. Примитивный характер этой индустрии, долгое время считавшейся «фантазией природы», и всеобщее убеждение, что человек «вписан» лишь в эпоху гораздо более позднюю, объясняют скептицизм, распространенный в научных кругах уже почти целое столетие. Тем не менее последние открытия позволяют утверждать, что эти предметы имеют связь с ископаемыми останками людей. Нам хорошо известны некоторые данные об этих людях, хотя бы то, что они жили охотой и собирательством. Недавнее открытие в районе современной Ниццы доказывает, что люди эпохи палеолита жили небольшими группами в примитивных сезонных постройках — деревянных хижинах. Следы таких жилищ были найдены на отмели, в почвенном пласте, вышедшем на поверхность во время отлива. Современные ученые стараются выявить признаки, отличающие европейский палеолит. Абвиль, ашель, клэктон соответствуют скорее техникам (дробление камней), чем культурным типам. Вместе с тем обнаружены продукты смешанных техник, в частности, в Сатани-Дар в Армении и в Маркклеберге близ Лейпцига отмечена синхронность ашельских, клэктонских и даже леваллуазьенских форм в одном из геологических пластов минделя. К периоду минделя принадлежит, по-видимому, и необычное местечко Вертешсёллёш в Венгрии, которое французский исследователь Жан Шаваллон сопоставил по значению со знаменитыми залежами Шукутен. Во Франции, «классической» стране палеолитических поисков, первые следы человеческой деятельности также восходят к минделю: это абвильские рубила, найденные вместе с древними окаменелыми останками животных. Ашель, который аббат Брейль характеризовал длительным развитием и обширным географическим ареалом, сосуществовал с культурами эолитов. В Италии недавние находки свидетельствуют о смешении форм и типов, тогда как в Испании ясно прослеживается устойчивость весьма архаичной техники обработки гальки (галечная культура).
Относительная хронология палеолитических культур все еще остается дискуссионной: например, в Англии клэктон, повидимому, следует за абвилем и предшествует ашелю; то же самое мы видим в Бельгии. В любом случае преемственность культур связана с техническим прогрессом и модернизацией традиционных способов изготовления орудий.
В Западной Европе в пространственно-временном отношении техники эолитов и техники рубил
