Писатель Федор Дикий обрел популярность лишь два-три года назад, но уже успел позиционировать себя как автор вдумчивый, глубокий, в некотором смысле даже тяжелый. О его книгах говорилось много, но никому из критиков не приходило в голову навесить на Ф. Дикого ярлык беллетриста-фантаста. Не было повода.

До недавнего времени.

Трудно сказать, что заставило Дикого обратиться к новому для себя жанру. Редактор издательства «Левобережье», выпускавший все предыдущие книги Дикого, счел новый текст «не ясным в жанровом отношении» и печатать отказался (так, во всяком случае, говорится в авторском предисловии). В итоге роман под названием «Ад уже здесь» приютила склонная к эксперименту «Новая Космогония». Тираж разошелся мгновенно, однако допечатывать книгу издательство не решилось, так и оставив ее в двусмысленном положении между бестселлером и клубным проектом.

Откроем книгу. Длинным пейзажем автор погружает читателя в атмосферу постапокалиптической Земли. Мир «Ада…» описан сочно и убедительно, но при этом не содержит ни одной оригинальной детали, ни единой черточки из тех, что были бы незнакомы человеку, посмотревшему пару-тройку блокбастеров. Взору читателя предстают бродячие проповедники, в одинаковой степени владеющие и Словом, и титановой заточкой, а также чумазые малолетние хакеры, пугающие недетским интеллектом, стриптизерши, жужжащие коленными и локтевыми сервомоторчиками, торговцы наркотиками и бриллиантами… Весь антураж писатель умудрился выстроить исключительно на штампах, однако вот что любопытно: детали, давным-давно затертые и замыленные, у талантливого автора складываются в живую мозаику и начинают дышать.

Представьте себе панораму горящих на улицах бочек.

Нескончаемая городская ночь не может обойтись без этого элемента. Горящие бочки нам знакомы: мы видели их в кино, мы тысячу раз про них читали, но бочки от Дикого — это что-то иное, они и горят поярче, и дымят погуще.

Понятно, что причина и участники ядерной катастрофы, погрузившей Землю во тьму, автора принципиально не интересуют. Буквально восприняв тезис «не важно — что, важно — как», Ф. Дикий целиком сосредоточился на этом «как», а «что» оставил на откуп читательской фантазии.

Глубокий психологизм в романе появляется сразу же, едва на горизонте возникает главный герой. Не заладилась у него жизнь: друг предал, невеста обманула, партнер по бизнесу предал и обманул одновременно. Что за бизнес может быть в этом умершем городе, нам неизвестно. Автору, видимо, тоже. Однако проблемы у героя есть, и их нужно решать. И бежать от них куда подальше.

На мгновение (с пятой по семнадцатую страницу) герой задумывается и ненавязчиво вспоминает всю свою жизнь, включая детский страх темноты, юношескую робость перед красивыми девушками и уже вполне зрелую водобоязнь, как вдруг его отвлекает некий субъект. Подозрительный прохожий достает из кармана столь же подозрительную (хотя и компактную) коробку и предлагает герою куда-то ее отвезти. Что лежит внутри, герою не говорят. Да и нам, читателям, не так уж важно, что там: коробочка, она и есть коробочка. Чем отличается фантастика, так это высокой мерой условности. Что характерно для диковского романа — это условность запредельная. Поскольку герой с банальным именем Макс прибыл на мотоцикле (здесь поясним: мотоцикл не оригинальный — всего лишь «Харлей», но описан с такой любовью, будто Ф. Дикий полжизни отдал байк-движению), вдумчивого читателя начинают терзать сомнения, и отнюдь не смутные. С одной стороны — качественный текст, литература без скидок и компромиссов, с другой — из рук вон плохая фантастика. Возможно ли такое сочетание? Автор словно стремится доказать, что да, возможно. Или… он просто не понимает, что его книга написана-переписана уже тысячу раз, пусть и не столь талантливо.

Макс, как водится, проверяет бензобак (в отсутствие заправок сие действие носит характер, скорее, ритуальный), седлает свой «Харлей» и выезжает из города. У мотоцикла есть еще одно место, аккурат для красавицы в кожаной куртке, которую герой замечает на обочине. Он снова задумывается. Макса определенно что-то тревожит, не исключено — его собственный внутренний мир.

Вместе с героем задумывается и читатель. У него, у читателя, вопрос гораздо прозаичней: «Зачем я это читаю?» Ничего нового в романе нет и, вероятно, не будет. Более того, здесь и старого-то немного. Пяток стандартных сюжетных блоков, сложенных в тривиальную историю. Добросовестный (хотя, возможно, и не столь даровитый) автор на месте Ф. Дикого поступил бы иначе: во-первых, конечно, намекнул бы, что лежит в той коробочке. Здесь действительно можно развернуться. Выбирайте: древний амулет, секретный носитель секретной же информации или, на худой конец, революционный препарат против чумы-холеры, которая была бы в «Аде…» совсем нелишней. Натурам, склонным к рефлексии, можно предложить вариант не «экстра», а «интра», то есть не спасение мира в ущерб себе, а наоборот. В этом случае удачным ходом было бы доверить Максу дефицитный элемент питания для кардиопротеза, который он обещал передать, допустим, больному Лидеру Свободного Человечества, но в итоге подарил любимой девушке… Девушка-то, как мы помним, его бросила, но сердце героя еще не совсем очерствело, оно по- прежнему открыто для чувств.

Итак, их уже двое: Макс на «Харлее» и Алиса в кожаной куртке, разумеется — тоже на «Харлее»: крепко, но нежно прижимается к мужской спине, изысканно матерится и стреляет без промаха. А пострелять есть в кого. За героями гоняются шайки пожилых рокеров с арбалетами, какие-то хулиганы- картингисты, одинокие пешие охотники и некая всесильная Корпорация, представленная невзрачным типом.

На привале Макс шутит, флиртует и чинит мотоцикл (где он берет запчасти — непонятно, то же касается и провизии, и боеприпасов). Алиса приводит в порядок оружие. Герои вместе с автором любуются природой — не спеша, по-тургеневски. В этом любовании невольно участвует и читатель, ожидая, когда же наконец стемнеет. Описание заката удается Ф. Дикому на славу. Параллельно Макс припоминает детство, отрочество и юность. Солнце садится медленно, Макс успевает вспомнить много. Буйство красок вперемешку с психоанализом длится семь страниц, а на восьмой герои, слегка разочаровав читателя, вновь отправляются в дорогу. Вскоре трасса кончается, и с ней заканчивается первая часть романа.

Приехали. Макс попадает в город, ничем не отличающийся от того, из которого он выехал. Автор, не допуская ни единого повтора, описывает горящие бочки, и мы снова их видим: ржавые, помятые, неспешно потрескивающие угольками — осязаемые, словно они стоят не в безымянном мегаполисе, а в вашей комнате, где-то между диваном и телевизором.