хотим получить разрешение использовать в нем ваше имя.

— А мне позволят одобрить содержание? — спросил Дэн.

— Нет.

— Что вы им скажете?

— Будем просить прощения. За то, как мы поступили с Шииной.

— Думаете, это сработает?

— Нет. Они такие же хищники, как и мы. Только умнее. Как бы мы поступили?

— И все же мы должны попробовать.

Маура начала собирать свои материалы.

— Да, — согласилась она. — Мы должны попробовать.

Когда водный мир приблизился, выплывая из темноты, Шиина-46 проплыла через сердце переделанного Рейнмута.

На каждом иерархическом уровне образовывались, сливались и разделялись, неутомимо комбинируясь, мыслестаи — мерцающее сияние группового сознания, пульсирующего во всем миллионном сообществе головоногих, подобно отблескам солнечного света на поверхности воды. Но эти великие стаи забыли свои песни-мечты о Земле и далеком прошлом и пели теперь о лежащем впереди непостижимо огромном и далеком будущем.

Шиина-46 была практична.

Сделать предстояло многое, а требования об экспансии не прекращались: например, послать больше пакетов для колонизации на ледяные шары вокруг внешних планет или провести дополнительные исследования больших ледяных миров, расположенных на орбитах вдали от центрального источника тепла.

Тем не менее она оказалась заинтригована. Неужели это действительно та самая Земля? Родной дом легендарного Дэна и NASA?

Если это так, то, на взгляд Шиины, очень неуютно быть человеком и обитать в заключении под тонким слоем воздуха, покрывающим Землю.

Но откуда кальмары прилетели, значения не имело. Главное — куда они направляются.

Рейнмут вышел на орбиту вокруг водного мира.

Великие иерархии разумов временно распались, и головоногие отдались радостному безумству празднования: «Ухаживай за мной. Ухаживай за мной. Посмотри на мое оружие! Я сильный и яростный. Держись подальше! Не приближайся! Она моя!..»

Все катилось в ад с поразительной и удручающей скоростью. По всей планете люди умирали в конфликтах и экологических катастрофах, которые никто уже давно не пытался остановить — еще до первого крупного обмена ядерными гостинцами.

Но Дэну хотя бы довелось увидеть, как Рейнмут выходит на низкую околоземную орбиту.

Выглядело все так, словно цель его давнего проекта наконец-то достигнута. Но он знал, что огромный артефакт, висящий в небесах, подобно мерцающей, зеленой и полупрозрачной Луне, не имеет к нему никакого отношения.

Поначалу он выглядел мирно на фоне оранжевого, затянутого смогом неба. Даже красиво. На его боках переливались символы языка кальмаров, видимые с Земли. Некоторые Дэн даже с трудом прочел.

Он знал, что они делают — взывают к своим дальним родственникам, которые все еще могли населять океаны.

Но Дэн также знал, что эта попытка обречена на провал. В земных океанах почти наверняка не осталось кальмаров: их или выловили, или они умерли от голода и отравления, когда погиб планктон, отравленный «красными приливами»[8].

Населяющие Землю нации на время оставили свои экономические, этнические, религиозные и прочие склоки и попытались отреагировать на эту угрозу из космоса. Они снова попробовали начать диалог. А потом расконсервировали старую шахту и запустили ракету с ядерной боеголовкой.

Но боеголовка просто пронзила водяную сферу, не оставив на ней и следа.

Впрочем, это уже не имело значения. У Дэна еще оставались источники, которые поведали ему, что следы деятельности кальмаров обнаружены во всем поясе астероидов, на ледяных спутниках — Европе, Ганимеде, Тритоне и даже в кометном облаке Оорта, на самой границе системы.

Они распространялись экспоненциально, со скоростью взрыва.

Какая ирония, подумалось ему. Мы послали туда кальмара, чтобы получить толчок для экспансии в космос. А теперь, похоже, они начали собственную экспансию.

Но они всегда больше подходили для космоса, чем мы. Словно эволюционировали именно в этом направлении. Словно ждали, пока появимся мы, пока поднимем их с планеты, дадим им первоначальный толчок.

Словно именно это было нашим единственным предназначением.

Интересно, помнят ли они его имя?

Первый из полупрозрачных кораблей начал садиться, возвращаясь в пустые океаны Земли.

Я сидел на берегу и поглядывал, как океан лениво набегает на разноцветную гальку. Честно говоря, не было в нем ничего океанского. Нормальный океан должен вздымать волны, как на Гавайях, а не плескать пеной, словно вода в покачнувшемся тазике. Если бы не площадь в девяносто процентов от площади всей планеты, его стыдно было бы и назвать океаном. Так, лужа, с максимальной глубиной в двадцать четыре метра. Прогретый и крепко просоленный бульон. К тому же без фрикаделек.

Может, какие-нибудь фрикадельки и могли бы завестись в нем через пару миллиардов лет, но пока лишь один вид простейших представлял всю флору, а заодно и фауну этой планеты. Скукота.

Я со вздохом достал из кармана герметично запаянный пакет с бутербродом и, разорвав упаковку, извлек содержимое. А пакетик, уже ненужный, отбросил подальше в воду. Он упал на океанскую гладь и неторопливо поплыл по едва заметным волнам. Но только я собрался поесть, у меня на поясе ожила рация:

— Мальчики, у вас все в порядке? — спросила она голосом Софочки.

— А что здесь может случиться? — донесся через эфир голос Артема.

— Левочка! — настойчивей позвала Софочка. — Артема слышу, а тебя нет.

Ладно, бутерброд подождет, здесь его, кроме меня, есть некому.

— На связи, — лениво ответил я.

— Все в порядке? — вкрадчиво спросила Софочка.

— Нет, — мне трудно было удержаться, чтобы не съязвить, — на меня здесь аборигены напали.

— Много? — подхватил мой тон Артем.

— Общим числом около тысячи. Одеты в шкуры и кирзовые сапоги. Попадаются довольно крупные особи. Разрешите применять БАЦ?

— Хватит дурачиться! — обиделась Софочка. — Вам что, трудно раз в полчаса ответить? Будто сами не знаете, как скучно дежурить на «Бормотухе». Это Пал Палычу хорошо, он часами с Мымрой в шахматы