потребуется, — если мне позволят собирать листья.

Недосягаемый кивнул.

— А добровольцев будет достаточно?

— О, не беспокойтесь.

— Ну, ты довольна Лилл?

— Все чудесно.

Когда я переступил порог «Дома у моря», Ма Хозяйка и Булочка обслуживали многочисленных любителей пива. Наступила тишина. Все головы повернулись в мою сторону. Очевидно, моя миссия вызывала у местных жителей огромный интерес.

— Ну, Пламенный Лис, — очень громко спросила Ма Хозяйка, хотя в таверне стояла гробовая тишина, — что сказал Хранитель?

Я поведал ей и всем присутствующим о своем разговоре с Хранителем.

— Недосягаемый решил восстановить Обычай Резчика. Один корабль выйдет в море раньше остальных, чтобы попытаться поразить червя. Ранняя пташка червяка ловит, а я смогу собрать листья.

— А что такое пташка? — спросил один из посетителей.

Оставив деревянные чашки с пивом, мужчины начали покидать таверну, и я сообразил: они спешат на Маяк, чтобы записаться добровольцами. Булочка выскочила из-за стойки.

— Кораблю необходим кок! А за тобой, — бросила она мне на ходу, — нужно присматривать!

— Нет, Булочка! — крикнула ей вслед мать, но было уже поздно.

«Ворчун» грохотал, вибрировал и раскачивался из стороны в сторону — имя прекрасно подходило кораблю, ехавшему по морю на многочисленных деревянных колесах под парусом, наполненным крепчающим с каждым часом ветром. Мои опасения относительно интимного шепота Булочки отпали сразу — всем приходилось кричать или объясняться при помощи жестов. Кое-кто из матросов пользовался затычками для ушей. Я опасался, что несколько дней, проведенных в море, окончательно испортят мой слух.

— Полагаю, я могу убрать шум, — предложила Лилл. — Ты ничего не будешь слышать.

Кроме голоса Лилл — она меня монополизирует, и я превращусь в марионетку.

— Нет уж, спасибо, дорогая.

Двойные якоря «Ворчуна» — точнее, тормоза — представляли собой сменные прокладки из дерева. Шины на колесах были из коры, вот только менять их во время движения не представлялось возможным. Смотрите, наш корабль карабкается вверх по деревянной волне, а через несколько мгновений уже спускается вниз, во впадину. Я покрепче вцепился в поручень, а лихой ветер подхватил листья и закружил их в воздухе. Капитан, нет, мастер Смельчак, улыбнулся мне и жестами показал, что я могу отправить содержимое моего желудка за борт, ежели у меня возникнет такое желание. «Ворчун» протяжно застонал.

Я сразу обратил внимание на то, что корабль имеет максимальную маневренность при минимальном весе. Внизу каюты отделялись одна от другой лишь тонкими переборками из коры; здесь царил скучный полумрак. Иллюминаторы были сделаны из полупрозрачной бумаги, значит, ночью станет совсем темно, если я не буду включать свой фонарик. Огонь на борту корабля зажигают только в случае крайней необходимости, а пищу подают холодной, да и сам корабль не обогревается даже зимой. Я представил себе, как вопят и кружатся матросы, чтобы согреться, если, конечно, они в состоянии сохранять равновесие.

— Обрати внимание на ванты, лини и мешки, которые предназначены для того, чтобы веревки не терлись о паруса, — предложила Лилл.

Меня абсолютно не интересовали навигационные термины. Когда «Ворчун» вошел в длинную деревянную котловину, палуба наклонилась на двадцать градусов, а затем понемногу выровнялась. Грохот и скрежет немного утихли, и теперь мы катили вперед значительно увереннее. Подольше бы!

О, какие изумительные сны посетили меня в ту ночь! Лилл превзошла самое себя, и я до самого рассвета спал беспробудно. Возможно, даже слишком крепко; во всяком случае, тело у меня затекло.

Сомневаюсь, что Булочка ко мне приходила, ну а если она на это и решилась, то нашла бесчувственное полено. Щетина у меня отрастала довольно быстро; подбородок и щеки превратились в наждачную бумагу.

Дневная вахта сменила ночную, и двое уставших матросов спустились вниз. Ночью половину парусов свернули, поэтому мы продвигались вперед значительно медленнее. Теперь же корабль снова набирал скорость.

Над головами у нас во всем великолепии раскинулось бирюзовое небо, а под колесами переливались пунцовые, оранжевые и алые листья. Впереди виднелись холмы, и я боялся, что езда по ним заставит меня расстаться с завтраком, который с большим старанием приготовила Булочка. Она с обаятельной улыбкой принесла мне деревянную тарелку — и я рассыпался в комплиментах.

Мы свернули на восток.

— Здесь полно превосходных листьев, — напомнила мне о цели путешествия Лилл.

Я обратился к Смельчаку, который стоял на носу, возле тормозов. Смена курса приводила к изменению качки, нужно было что-то делать с парусами, хотя контуры поверхности моря во многом определяли направление движения — по пути наименьшего сопротивления. Я ощущал слабый запах смолы.

— Мастер, — закричал я изо всех сил, — здесь полно листьев. Мы Можем остановиться?

— Нет-нет, только когда заметим червя! После этого мы спустим паруса, и вы сможете собирать урожай. Осторожно — дыры! — оглушительно завопил он и сделал несколько сложных движений; затем ему пришлось нажать на один из тормозов.

Раздался крик, мы свернули на правый борт и поехали по листьям, которые я мечтал собрать. Слева я заметил несколько дыр, в которых вполне могли застрять колеса. Мы едва не опрокинулись.

— Эй, наверху, не зевайте! — заорал мастер, подняв одну руку, а другой театрально закрываясь от солнца. — Нам едва удалось избежать неприятностей!

А потом я увидел первого в своей жизни морского червя. Из дыры высунулась огромная слепая голова коричневого цвета и открыла устрашающую пасть с острыми, словно пила, зубами.

Я хлопнул Смельчака по плечу и указал на червя. Моряк сплюнул.

— Червь еще не полностью вылез! — взревел он.

Нос нашего корабля был направлен чуть в сторону. Я почувствовал, как кто-то схватил меня за плечо — Булочка потащила меня подальше от носа корабля. Сама она дрожала от страха. Я понял, что и Булочка видела тварь в первый раз.

Мы катили все дальше и дальше.

Из-за постоянного шума мне не удалось познакомиться с командой, поэтому я не знал имени лысого матроса со светлой бородой, который упал за борт, когда «Ворчуна» тряхнуло особенно сильно.

Судно затормозило, и мы выглянули за корму, где лежал матрос, ударившийся головой о деревянную поверхность моря.

— Я умею оказывать первую помощь, — напомнила о своих способностях Лилл.

Мы остановились и спустили лестницу, а матросы принесли шесты с заостренными концами. Сначала я подумал, что это импровизированные носилки, но потом сообразил: матросы приготовились защищаться от червей.

— Тем не менее им понадобятся носилки, Лис. Прихвати сеть для листьев, а если они обойдутся своими силами, набери побольше листвы.

Через пару минут вместе с отрядом спасателей я спустился на деревянную поверхность моря. Неожиданно стало совсем тихо. Я слышал лишь свои шаги да шелест листьев. Однако никто не воспользовался тишиной, чтобы спокойно поговорить. Может быть, человеческая речь привлекает червей? Интересно, какие звуки издают черви — шипят или поют песни для своих подруг, а может быть, ревут, вызывая других самцов на поединок? Скорее всего, черви глухи и немы. Зачем им речь?

Из головы Лысого сочилась кровь, но он не получил серьезных травм — все кости вроде бы остались