Оба они — и хоббит, и Гарри — в каком-то роде изгои. Хоббит в меньшей степени: даже Серьезный Зритель, который при слове «фэнтези» хватается за бензопилу, не может не признать, что «Властелин Колец» и наследие Профессора Толкина уже ни на какой веревке не затащить в гетто. А вот Гарри Поттер… Мальчишка сполна расплачивается за «маму», Джоан Роулинг, которую в чем только не обвиняют, и единственная вина которой заключается в том, что она, «училка» и серая мышь, посмела так преуспеть! Вал продаж, бум, шум, сжигание книг о Гарри Поттере особо ретивыми священниками всех конфессий, повсеместное открытие сетевых Хогвартсов в интернете, наконец — фильм…
И все-таки корректно ли сравнивать два этих фильма? Что их объединяет— кроме того, что оба были очень и очень ожидаемыми?
Со времени написания «Гарри Поттера» до экранизации прошло несколько лет. Со времени написания «Властелина…» до первой экранизации — несколько десятилетий. В рамках истории человечества сроки вполне сопоставимые. Но в рамках истории кино…
Снять фильм по «Властелину…» собирались еще легендарные «Битлз». Распределяли роли, но этим распределением дело и закончилось. Режиссер Ральф Бакши сделал экспериментальную экранизацию первой части эпопеи, соединив игровое и мультипликационное кино. Было еще несколько попыток — именно в области мультипликации; в конце концов любители Толкина сошлись на том, что Профессор был прав, когда утверждал, что экранизация «Властелина…» невозможна…
Наступил двадцать первый век…
А по левую руку от вас — традиционный «попкорновый зритель». Его гораздо больше, и он тоже ждет — с интересом, но без энтузиазма. Он не читал Толкина, а если читал, то давно забыл. Мелодрама и боевик — вот его любимые киножанры.
А с третьей стороны (вероятно, над головой или на шее, во всяком случае, именно так оно представляется) сидит Прокатчик и Деньгодатель. Который контролирует вашу работу. Контролирующий лучше вас знает, что должно понравиться толкинисту, а что — едоку попкорна. И который заставляет вас в тридцатый раз перекраивать сценарий, и отсматривает отснятый материал, и который, к примеру, требует (доходил до нас такой непроверенный слух) заменить Сэма, спутника главного героя, сексуальной хоббитской девушкой — для придания фильму большей мелодраматичности…
Представили весь этот кошмар?
И вот он настал, этот день. Толкинисты, снобы, едоки попкорна, взрослые и дети ломанулись в кинотеатры (а в некоторых странах — на рынки, где торговали экранными видеокопиями), чтобы увидеть мохноногого Фродо Бэггинса, мудрого мага Гэндальфа, гномов и эльфов, зловещего Саурона, свирепых орков — да все, что полагается…
Бедный Джексон! Он, человек, который сделал невозможное, экранизировав книгу, не поддающуюся экранизации — и сколько пинков, а порой и плевков получил он с разных сторон!
Первыми, конечно, возмутились толкинисты. Беда в том, что они слишком ярко представляли себе Средиземье, они уже были обитателями его, и картинка, увиденная чужими глазами, не совпала (или не во всем совпала) с их собственным мироощущением.
У Барлога, видите ли, не должно быть рогов! Орки не должны лазать по стенам. Эльфийские девы не должны скакать на лошади. Трактир «Гарцующий пони» выглядит в фильме грязным притоном. Эльфы не похожи на эльфов. Хоббиты не похожи на хоббитов. Гэндальф слишком нервный… И так далее.
Кроме «фанатских» претензий существуют еще, так сказать, фундаментальные. Например, часть зрителей утверждает, что произведение Толкина невозможно снимать в таком «голливудском» ритме. Фильму пеняют на обилие «экшн»: схватки, драки, бои, снова драки. Погони следуют одна за другой, не давая возможности героям (и зрителю) остановиться, оглядеться, вдохнуть воздух Средиземья полной грудью. При этом другая часть зрителей (это те в основном, кто к Толкину равнодушен) утверждает, позевывая, что фильм безбожно затянут.
Да, скажу я, некоторая перегруженность боевыми сценами в фильме имеется. Да, не будь на свете попкорна, возможно — возможно! — Джексон позволил бы чуть-чуть ослабить пружину действия, и чудовище не размахивало бы бедным Фродо у себя над пастью, а взялось бы жрать, и тогда боевая сцена заняла не пять минут, а три секунды (это если спутник Фродо, великий воитель Арагорн, успел бы моментально принять меры, а то, возможно, и фильму пришел бы на этом конец). Да, не будь на свете пива, фильм занял бы четыре часа, а не три, и зритель не бегал бы из зала, покидая свое место посреди экранного сражения, чтобы к другому сражению уже вернуться… Нет, что я говорю. Четыре часа в кинотеатре — серьезное испытание, значит, четыреста страниц плотного текста Джексону следовало уложить в без малого три часа экранного времени…
И он справился с этим, хотя и не без потерь.
Некоторые эпизоды из фильма выпали. Например, не сохранился Том Бомбадил (некоторые, правда, в том числе и я, считают, что с исчезновением Тома фильм ничего не потерял, другие — что фильм не имеет права даже приближаться к экрану, если в сценарии нет Тома Бомбадила). Время сжалось. Действие сжалось.
Да, возможно, операцию по переводу толкиновского текста на язык кино можно было сделать лучше. Но лучшее — неумолимый враг хорошего, и — помните о попкорне!
Почему сценаристы посмели изменить, сократить, дописать Толкина, спрашивали оскорбленные зрители. Почему с момента, когда Фродо получил Кольцо, и до вылазки назгулов в страну хоббитов Шир не прошло положенных нескольких десятилетий? Почему вместо эльфа Глорфиндейла появляется эльфийка Арвен? Почему Фродо не сражается с орками храбро и результативно, как это было в оригинале? Почему?
Потому что это фильм, ответила бы я. Потому что эпопея Толкина — система колоссальных озер, соединенных живописными ручьями, в то время как фильм должен быть рекой, потоком, «стримом». Потому что требовать от Джексона, чтобы он снимал в неторопливой манере психологического кино — see равно что выращивать кактусы под водой. Потому что всех персонажей книги в фильме не сохранить, потому что
И вот еще: условность, которая на страницах книги выглядит естественно, в кино воспринимается буквально и производит подчас противоположное впечатление. Возьмем сломанный меч Арагорна. Книжный Арагорн носил обломок меча в ножнах, как символ, как паспорт; экранный — во плоти!
— Арагорн не может себе такого позволить. Вокруг такие рожи — как он может ходить без меча?!
Итак, исходя из того, что я знаю об этом фильме — и прежде всего из того, что я вижу на экране, — я могу сказать, что «Властелин Колец» сделан людьми, нежно любящими книгу Профессора. Что в фильме сохранена не буква, а дух толкиновской эпопеи. Что мир, в который зрители переносятся на время сеанса, вправе называться Средиземьем…
