по краю, порываясь пересечь тропу, выискивая упавшее через нее тлеющее дерево.

Мы уже почти достигли конца озера. Объезжая пылающие ели, мы пробирались на лошадях сквозь густые заросли осины и ивы вдоль самого берега. Справа от нас на расстоянии ярдов ста был густой завал деревьев, оставшийся после урагана или про шлых пожаров. С трех сторон этот бурелом был окружен елями, которые буквально на наших глазах теряли свою зелень и ста новились голыми.

Внезапно среди поваленных деревьев в дыме показалась какая-то фигура, настолько неподвижная и безжизненная, что только мое воображение подсказало мне, что это лось. Да, это была старая лосиха, уже почти седая.

Но почему она стоит так неподвижно? Почему она вообще стоит там, когда вокруг нее пылают деревья, разбрасывая снопы искр?

И тут я понял, почему она там стояла.

— Боже праведный! — воскликнул я, — у нее там, в буре ломе, малыши!

Визи соскочил с лошади, быстро привязал ее к дереву и про шептал: «Надо вытащить их оттуда».

Моя винтовка висела в чехле у стремени, и я задумчиво по гладил приклад. Да, эта старая корова за свою жизнь вырастила много телят. Чтобы взять малышей, нам придется убить ее. Лучше потерять два живых существа, чем три. Корова еще останется жить, но телята уже обречены.

Я знал, что задумал Визи. Он хотел пройти в бурелом, пере бросить новорожденных близнецов через седло и отвезти их к берегу, где они будут недосягаемы для огня. Вот что задумал Визи. Но он забыл про старую корову. Она никогда не позволит нам взять телят и бросится на нас, если мы попытаемся сделать это. А убивать ее, для того чтобы спасти телят, — бессмысленно. Без матери они все равно погибнут.

— Боже праведный! — снова воскликнул я и, не спуская глаз с лосихи, направил лошадь поближе к бурелому.

Телята — им, вероятно, было один-два дня — неуклюжие, лежали рядышком, у поваленного дерева, прижавшись к земле.

— Эге-ге! — закричал я во весь голос. — Подымайтесь!

Близнецы подняли головы, шатаясь встали на ноги, сделали несколько неуверенных шагов к матери и снова упали.

Горящая ель пошатнулась, и ее макушка начала медленно клониться в сторону бурелома. Дерево, казалось, колебалось. Оно не хотело падать, но и не могло стоять. На нем уже не оста лось хвои, и ветви разбрасывали искры. Дерево задрожало и не в силах больше жить замертво рухнуло на землю.

Верхушка упала в нескольких метрах от телят. Они не ше лохнулись. Прижав головы к земле, они лежали, глядя влажными глазами на горящее дерево.

Дерево продолжало гореть, распространяя нестерпимый жар. Я почувствовал запах паленой шерсти и горелого мяса.

Рука потянулась к прикладу ружья. Я вытащил его и загнал патроны в ствол. «Так будет лучше, сынок», — сказал я тихо Визи, привстал на стременах и поднял ружье. Его дуло было наведено на телят. Я нажал на курок один раз и второй. Выстрелы почти заглушили ужасный шум огня. Телята дернулись, обмякли и застыли, из лбов потекли тоненькие струйки крови. Но эта задержка стоила нам наших капканов. Когда мы подъехали к елям, на которых они висели, деревья уже были в огне. До браться к ним было невозможно. Капканы раскалились докрасна, теперь их сталь потеряет закалку, и пользоваться ими мы уже не сможем.

Сзади нас непрерывно раздавался грохот падаюших горящих деревьев. Огонь уже, несомненно, пересек тропу в десятке мест и искал пищу у берега. Я резко повернул лошадь к западу и направил ее к озеру. Северный конец озера был всего в двухстах ярдах, но я не видел берега. Передо мной была стена яркого пламени.

Я закрутил уздечку вокруг луки и тихо сказал Визи:

— Мы попались!

На западном берегу озера огня еще не было, но горящий лес с севера преградил нам дорогу. Мы не могли вернуться по тому пути, по которому пришли, так как огонь теперь пылал по обеим сторонам тропы и надвигался на озеро. Лес горел и с севера, и с юга, и с востока… А с запада была вода местами глубиной более сорока футов.

Я прищурился и задумчиво посмотрел через озеро. В центре озера в дьявольском танце кружились две гагары. Они во всяком случае были в безопасности. В безопасности были и рыбы.

Я посмотрел на лошадь и потрепал ее по шее. У нас был только один выход — переплыть озеро.

— Подтяни подпругу, — сказал я Визи, соскочив с лошади, чтобы подтянуть свою.

Он некоторое мгновение молча смотрел на меня.

— Ты собираешься двигаться вплавь?

— Это лучше, чем поджариться заживо.

Зимой я часто переправлялся на лошади с восточного берега на западный в северном конце озера Мелдрам, так как этот путь был короче, чем по берегу. Ширина озера в этом месте была ярдов пятьсот — шестьсот. Однако зимой лошадь шла по льду толщиной около ярда. Теперь же льда не было. Только пара га гар поднимала страшный шум, да мелкие волны лизали берег.

— Готов? — спросил я, снова садясь в седло.

— Готов, — голос Визи был спокойный и размеренный.

Я направил лошадь в воду. Жеребец фыркнул, стараясь за кусить удила и вернуться на сушу. «Иди, иди», — и я крепко хлестнул его по крупу. Жеребец неохотно вошел в воду, ощупы вая невидимое ему дно передними ногами.

Я перекинул ружье через плечо, вытащил ноги из стремян и подогнул колени, так что мои бедра были почти параллельны седлу. Левой рукой я ухватился за гриву, в правой крепко держал уздечки. Внезапно движение лошади стало совершенно плавным. Она свободно плыла вперед, высоко подняв голову и раздувая ноздри, ее хвост как бы струился по воде. Можно было подумать, что я еду верхом на облаке — так плавно мы двигались. Мы уже были на глубине.

Жеребец был сильным и плавал охотно, если знал, что вода глубокая и вернуться на берег нельзя. Он быстро рассекал воду, и его глаза были прикованы к противоположному берегу. Мое лицо почти касалось его гривы, а колени почти упирались в подбородок, икры ног крепко прижимались к лошади. Мне не обходимо было держать равновесие. Если я потеряю равновесие и покачнусь, жеребец тоже может потерять равновесие и может даже перевернуться.

— Визи, теперь нам остается уповать на бога и на лоша дей! — Действительно, больше нам не на что было надеяться.

— А я так и делаю. — В его голосе не чувствовалось страха, а по звуку я понял, что Визи был от меня всего на расстоянии трех или четырех корпусов.

Мы уже были почти на середине озера, но еще далеко от противоположного берега. Жеребец плыл легко и дышал ровно. Я хотел повернуться в седле, чтобы посмотреть, как справляется лошадь Визи, но отбросил это желание. Любое неосторожное движение могло помешать лошади.

— Смотри-ка, у нас появился компаньон! — Голос Визи был совсем близко, и я подумал, что его лошадь, вероятно, обходит мою.

Уголком глаза я увидел появившуюся неподалеку огромную голову, увенчанную рогами — это были пока мягкие бархатистые наросты, но месяца через три, вероятно, они достигнут более пятидесяти дюймов в размахе.

— Ну, и лосище, — буркнул я.

Лось плыл с легкостью и быстротой, присущей животному, которое в воде чувствует себя так же свободно, как и на суше. Он плыл вдвое быстрее моего жеребенка и проплыл мимо нас всего на расстоянии нескольких ярдов. Однако он не обратил на нас никакого внимания. Его глаза тоже были прикованы к приближающемуся берегу. Человек, домашняя лошадь и лось из северных лесов плыли через озеро, спасаясь от общего врага.

Лось успел, вероятно, уйти в лес на километр, когда наши лошади выбрались на берег.

— Ты и сам плыл не хуже лося, — сказал я жеребцу, похлопав его по дрожащей шее и отпустив подпругу. — Ты помог нам выбраться из страшной заварухи, ты — молодчина.

Мы подъехали к бурелому, чтобы отдохнуть, пока наши лошади обсохнут и отдышатся. Внезапно перед