не вылезала. У меня там девчонки знакомые остались, перезваниваемся. Тимур не убивал, – сказала она. – Все это чушь. Менты глупости болтают, потому что работать лень и настоящего убийцу искать тоже неохота. А вы должны, вы ведь ему человек не чужой. Правильно? – Она посмотрела без намека на язвительность, скорее с суровостью, и продолжила: – Ну а я… любая помощь…

– Вы считаете его своим другом? – влез Стас, которого, в общем-то, никто не просил открывать рот.

– Другом? – усмехнулась она. – Нет, не другом… – Она одарила меня весьма красноречивым взглядом, поднялась и, не прощаясь, ушла.

– Извини, – кашлянув, пробормотал Стас.

– Да ничего, – милостиво отозвалась я. – В следующий раз старайся больше молчать.

– Между прочим, общеизвестно, что мафиози не склонны к моногамии, и такая девушка, как ты…

– Будешь надоедать, отправишься в гостиницу, – перебила я, он затих, что позволило мне выпить чашку кофе с удовольствием.

Итак, сведения, полученные мной, плохо стыкуются между собой. С одной стороны, жертва любви мафиози, с другой – наркоманка, которой не терпится оказаться на помойке. Допустим, истина где-то посередине, но что это дает мне? Я вдруг вспомнила выражение лица Аллы и досадливо поморщилась. Что ж, вкус у Тагаева неплохой, это следует признать. Кажется, девушка влюблена в него до сих пор. Интересно, ее преображение из танцовщицы во владелицу кафе произошло с его помощью? Впрочем, это не мое дело.

Я позвонила Артему и попросила уточнить сведения о возможном пристрастии убитой Гавриловой к наркотикам, знать не зная, зачем мне это надо. «То, что Тимур оказался замешанным в убийстве, это случайность или все-таки спланированная акция?» – думала я, шагая к машине. Алла права, в этом деле действительно много несуразностей, если, конечно, отмести версию о том, что Тимур действительно убил девушку в пьяном угаре. Как-то мне довелось присутствовать при вспышке его гнева. До убийства не дошло, но впечатление осталось незабываемое. Он был раздражен, очень возможно, больше чем просто раздражен, и в тот момент испытывал к женщинам самые недобрые чувства. К тому же был сильно пьян, а девушка могла сама, того не желая, спровоцировать его.

Я с тоской пнула колесо своей машины. Может, Тимур поэтому и не хотел моего вмешательства в расследование, чтобы не открылась эта неприглядная истина? Довольно глупо. Нет, я не хочу видеть его убийцей. Очень не хочу. Допустим, это все-таки чей-то хитрый ход… или идиотский, как выразилась Алла. Впрочем, почему идиотский, раз Тагаев в тюрьме? Возможно, это и было целью. И то, что выглядит это преступление столь дурацки, только на руку заказчику.

– Может быть, откроешь машину? – услышала я. Я открыла, Стас плюхнулся на сиденье и заботливо спросил: – Тебя огорчили ее слова?

– Что? А, нет. Ты же сам сказал, ждать моногамии от мафиози довольно глупо.

– Я рад.

– Чему?

– Твое отношение к этому говорит о том, что он тебе, в сущности, безразличен.

– Просто я не ревнива.

– Глупости. Когда любишь по-настоящему, ревнуешь даже к солнечным лучам.

– Это как? – удивилась я.

– Они, а не мои руки касаются твоего лица, – улыбнулся Стас. – Как видишь, я романтик.

– Идиот ты, прости господи, – покачала я головой и наконец-то тронулась с места. На «идиота» он совершено не обиделся и тут же принялся трещать:

– Знаешь, в работе следователя, безусловно, есть свои плюсы. Постоянно узнаешь что-то новое…

– Ага. С людьми общаешься, часто бываешь на воздухе.

Он засмеялся и спросил:

– Где ты этому научилась?

– Чему?

– Ну… задавать вопросы и вообще… У тебя это получается, как у заправского сыщика.

– Ты мне льстишь.

– Нет, серьезно. Какое у тебя образование?

– Ниже среднего.

– Я серьезно. Что, так трудно ответить?

– Юридическое.

– Тогда понятно. А в милиции работала?

– Год.

– А потом стала пресс-секретарем?

– Да, выдвинули из рядов за ум и смекалку.

Я притормозила возле супермаркета. Стас поинтересовался:

– Куда мы?

– Вот сюда. У Сашки кончились консервы.