Список состоял из шести фамилий. Люди, близко знавшие погибшую Гаврилову. Их, конечно, допрашивали. Ничего такого, что могло бы меня заинтересовать, в протоколах допросов не было. Но вдруг мне повезет больше. Часа через два стало ясно: я просто теряю время. Граждане охотно разговаривали со мной, но на вопрос: «За какие грехи, по их мнению, могли убить Гаврилову», удивленно пожимали плечами. Для них все предельно ясно: вот она жертва, а вот убийца на диване. А за что убил… да просто так, говорят, пьяный. Затем понижали голос и давали понять, что покойная водила дружбу с опасными людьми.

Встретиться с матерью Гавриловой не удалось, она лежала в больнице, беспокоить ее запретили. Сестра Анастасии Вика поначалу говорить со мной не пожелала, открыла дверь, хмуро спросила, чего мне надо, а услышав ответ, попыталась захлопнуть дверь.

– Ничего я не знаю.

Но тут из-за моей спины возник Стас, которому надлежало ждать меня в машине. Так мы по крайней мере договаривались.

– Простите, – вежливо сказал он. – Вы не могли бы принести стакан воды?

– Что? – растерялась девушка, хлопнула глазами, посмотрела на Стаса и чуть шире открыла дверь. – Ладно, воды не жалко.

Девушка вскоре вернулась, протянула чашку Стасу.

– Спасибо вам огромное. Меня зовут Стас. А вы Виктория. Правильно? Или лучше Вика?

– Вообще-то мама меня зовет Тошкой. Смешно, правда? Проходите, зачем в дверях стоять. Только ничего нового я вам не скажу. Мы с сестрой почти не виделись.

Мы прошли в гостиную, где с трудом уместились шкаф, диван с креслом и телевизор на тумбочке, дверца которой висела на одной петле. Напротив была спальня, она оказалась и вовсе крошечной. Там стояла детская кроватка, но на присутствие в квартире ребенка более ничего не указывало.

– Садитесь, – кивнула Вика. – Угостить, кроме воды, извините, нечем.

– Не стоит беспокоиться, – заверил ее Стас и тут же спросил: – Вы одна живете?

– Сейчас одна. Дочку свекровь взяла на несколько дней, мама в больнице, похороны на мне. Не знаю, что и делать, за что хвататься. А муж… муж далеко. Так что… – Она достала платок из кармана халата и заплакала. – Сидит он у меня. Машину угнал. На кой черт ему машина? Пьяный был, сбил мужика какого-то… все одно к одному. Теперь вот Настя. За маму боюсь, у нее сердце больное, а тут одни нервы.

– Настя ваша младшая сестра? – решилась я подать голос.

– Моложе на шесть лет. Видно, на роду нам написано… не дал бог счастья. У меня жизнь не сложилась, а Настя…

– Почему не сложилась? Вы молоды, вдруг ваше счастье совсем рядом? – ободрил ее Стас.

– Напротив сидит? – поддакнула я.

– Вот именно, – кивнул он. – Вы такая красивая. Уверен, если бы вы захотели, то легко устроили бы свою жизнь.

– Если б захотела, – усмехнулась она. – Настя тоже так любила говорить. И что? Лежит в морге. Все ее счастье тряпки да квартира. Впрочем, у меня и этого нет.

– Когда они познакомились с Молчуновым? – решив, что лирических отступлений достаточно, спросила я.

– Точно не скажу, лет пять назад, наверное. Она в «Пирамиде» работала, хотя что это за работа… В общем, он там ее высмотрел и начал оказывать знаки внимания.

– Он ей нравился?

– Она его терпеть не могла. Во-первых, в отцы годится, во-вторых, хоть и бизнесмен, а нутро-то все равно бандитское. Но он ее не обижал, и она терпела. Ведь такого не бросишь. Потом, конечно, беспокоиться начала. Года идут, а он ни тпру, ни ну…

– В каком смысле? – удивился Стас.

– В смысле, и воли не дает, и не женится.