– Еще как…

Но он, разумеется, не поверил и засмеялся, точно удачной шутке.

– Нет, в самом деле? – все-таки спросил он, потому что, как все мужчины, был тщеславен.

– Конечно. Четыреста двадцать девять дней я говорила себе: сегодня он приедет. И ты приехал.

Он опять засмеялся, Сашка робко заглянул в кухню. Лукьянов наконец обратил на него внимание:

– Зверь заметно подрос. Имя у него есть?

– Ага.

– И как звать это чудо природы?

– Сашка.

Лукьянов фыркнул и развел руками:

– Надо полагать, в мою честь.

– Ага. Это же твой подарок, и ты сам уверял, что он – мой утешительный приз. – Я подошла ближе и попросила: – Слушай, поцелуй меня.

Он поставил на стол стакан, отложил лопатку и заключил меня в объятия. Мое сердце вновь забилось, как птица в клетке.

– Прекрасно выглядишь, – сказал он, слегка отстраняясь после долгого поцелуя.

– Спасибо. Ты тоже неплохо.

– Я случайно не нарушил твои планы? По квартире я прогулялся, мужских вещей нет, но вдруг…

– Не болтай чепухи.

– Почему «чепухи»? Год – довольно большой срок, пояс верности я на тебя не надевал…

– А жаль, – улыбнулась я.

– Серьезно? Надо поразмышлять над этим. Выходит, в самом деле ждала?

– Ага. Только не очень верила, что приедешь.

– Дел было невпроворот.

– Мог бы позвонить, рассказать о своих делах…

– Терпеть не могу разговоров по телефону. Кстати, ты тоже не звонила.

– Так ты ж мобильный сменил, а о домашнем номере я и понятия не имею.

– Ах да… извини, забыл. Позавтракаешь?

Мы устроились за столом друг напротив друга. Я боялась спросить о главном, точнее, боялась услышать ответ, оттого улыбалась широко и лучезарно и болтала всякую чушь.

Он тоже улыбался и время от времени кивал. Неужто приехал, чтобы увидеть меня? Поверить в такое моей глупости не хватало, но как хочется поверить-то, господи. А что, может, действительно важные дела задержали, может, и позвонить не мог. Ключи от моей квартиры сохранил, значит, думал вернуться…

Год назад у Деда накануне выборов возникли сложности, он решил, что я не справлюсь, и его московские друзья прислали нам в помощь Лукьянова. Отличный специалист по трудно разрешаемым проблемам. Я не шучу. Действительно специалист и разбирается с проблемами лихо, за что и получил в определенных кругах прозвище Саша Тихий. То есть там, где вынужден появляться Саша, становится тихо, потому что конфликтовать, по большей части, уже некому. Кому, как не мне, это знать. И я, конечно, знала, но ума эти знания мне не прибавили.

Мы закончили завтрак (или обед), я покормила Сашку, а Лукьянов стал мыть посуду. Я разглядывала его спину, наблюдая, как перекатываются мышцы под тонким свитером, и гладила собаку. Пес демонстрировал чудеса скромности, должно быть, чуял неладное.

Лукьянов закончил с посудой, повесил полотенце и взял меня за руки.

– Что скажешь? – спросил он каким-то осевшим голосом. Может, тоже волновался. Впрочем, вряд ли.

– Я люблю тебя, – ответила я, по-дурацки улыбаясь.

– Серьезное заявление, – покачал он головой. – А ревешь чего?

– Я реву?

– Ну не я же… – Он провел ладонью по моим щекам. – Забавный ты человечек. Чего не спросишь, зачем приехал?

– Не хочу.

– И правильно.

Он начал целовать меня, выпрямился, потянул за собой, а я вцепилась в его плечи и заревела, теперь не стесняясь.

– Идем в спальню? – спросил он. Я что-то невнятно промычала. – По мне, и здесь хорошо, – хохотнул он, и нам в самом деле было хорошо. Мне-то уж точно.

Потом мы перебрались в гостиную, телефон звонил раз пять, но я его игнорировала. Мы лежали на полу и изучали потолок, не то чтобы там было что-то интересное, просто требовалось отдышаться. Телефон