Я кивнула:

– Уезжайте. Я найду, что сказать, иногда я вру очень убедительно.

– Ты с ума сошла. Поехали быстрее.

– Парень умрет, если срочно не сделать операцию. Возле бензозаправки должен быть телефон, позвони ноль-три.

– Слушай, только не надо, – начал Денис. Честно говоря, я не очень его слушала, мне было просто некогда. – Только не надо всего этого. Очень благородно, клятва Гиппократа и все такое…

– Заткнись, – попросила я. – Я отлично провожу отпуск, только шутки кончились, все, мне больше не смешно.

– Этот тип пару минут назад стрелял в тебя.

– Точно. Но тогда он был здоровым мужиком с оружием и сам отвечал за себя, а теперь он лежит с развороченным животом, и отвечаю за него я.

– Я пошел искать телефон, – сказал Равиль. – А ты отгони машину.

Прошло несколько минут. Жизнь уходила из парня, как вода из дырявой кружки. Ему было лет двадцать, не больше, мальчишеское лицо, изуродованное страданием. Я сделала все, что могла, и теперь просто ждала. Он пришел в себя, глаза, мутные от боли и страха, тоскливо смотрели мне в глаза. Я держала его за руку и гладила детский лоб.

– Ничего, – бубнила я. – Сейчас приедет «Скорая», не бойся.

Он вряд ли видел меня, но слышал, он вцепился пальцами в мою руку и прошептал:

– Тетенька…

Он потерял много крови, теперь счет шел на секунды, я кусала губы и ждала.

С дороги неслась сирена «Скорой», а Равиль кричал:

– Уходим, быстро!

Я бросилась за гаражи, на ходу оборачиваясь. «Скорая» подъехала к парню.

А мы погнали в противоположную сторону, по дороге на аэродром, потом по проселочной дороге к садам и через двадцать минут въезжали в город с другой стороны. Возле остановки троллейбуса Равиль затормозил рядом с синей «девяткой», бросил отрывисто:

– Пошли.

Шофер «девятки» вышел нам навстречу, мы пересели в его машину, а он в нашу, все это молча, с легким кивком. Еще через десять минут мы тормозили рядом с домом, где жил Толик.

Люська выглянула из кухни, увидев меня, присвистнула:

– Никак кого-то зарезала? А с лицом чего?

– Не повезло, – ответила я и пошла в ванную. Кровь запеклась на руках и отмывалась плохо, я терла их щеткой и прикидывала, сколько потребуется времени. На кухне собрались все, за исключением Толика, тот, как выяснилось, отбыл следом за нами по важному делу, Люська и Серега о случившемся уже знали.

– Что там у него? – хмуро спросила Люська.

Я ответила.

– Как думаешь?

– Никак, – огрызнулась я. На Люську я злилась зря. Мы замолчали.

Денис не смотрел на меня, хмурился, возле рта залегли упрямые складки. Я выждала время и сказала Люське:

– Позвони. Меня узнают.

Она вышла в прихожую, я слушала, как она говорит, и считала до тысячи, стараясь не сбиться. Она вернулась, и я спросила:

– Ну?

– Плохо.

– Умер?

– Умер. – Она провела рукой по волосам и заговорила торопливо: – Слушай, ты не виновата. Ты же знаешь, там хорошие ребята, они все, что могли, сделали.

– Точно. Никто не виноват, – сказал я. – Кажется, никого не волнует, что мы только что убили человека.

– Слушай…

– Все, больше не говорим об этом.

День прошел в молчании, вернулся Толик, но оживления не внес, его в происшедшее посвящать не стали.

Спать разошлись рано. Денис сел на край постели и, стараясь быть спокойным, сказал:

– Твое желание выглядеть благородной могло стоить нам очень дорого.

– Извини, – ответила я. Он некоторое время разглядывал мое лицо, потом лег и отвернулся.