когда вновь обретал язык), посаженных по краям клетки. Огни подводных растений приманивали постоянных жителей океана и помогали виррдам найти путь к свободе.
Каждая стая имела свои способы защиты во время Малой Смерти. Некоторые, например, укрывались в расселинах, заваливая входы огромными валунами. Зенневиррам удалось обучить выводок морских змей исполнять роль охранников. Виррды спали в клетке, сооруженной из натянутых между массивными бревнами сетей, сквозь которые не могла проникнуть ни одна хищная тварь. Это сооружение выстроили еще в незапамятные дни и каждый год обновляли весной, когда Народ возвращался, сохраняя до времени способность дышать воздухом. Глубоко вздохнув, туземец получал энергию на то, чтобы нырнуть и заняться тяжелой работой, оставаясь под водой в течение одного-двух часов. А начинавшие уже развиваться жабры подпитывали его организм кислородом. (Конечно, не весь Народ участвовал в ремонте. Большинство охотилось на суше.) Наконец их легкие полностью прекращали свою деятельность, и виррды впадали в оцепенение. Солнце в ту пору начинало жечь нещадно, воздух напоминал сухой огонь — туземцы были рады отдохнуть в прохладной темноте.
Сейчас основная часть мозга Ринна продолжала находиться в глубоком забытьи, предохраняя тем самым свои клетки, которым иначе недостало бы кислорода. Инстинкты, рефлексы и тренировка подсказывали туземцу, куда плыть. Он нашел и открыл одну из дверей. Оставив проход открытым, выбрался наружу и присоединился к сородичам. Те паслись возле аоао, вынимая из смертоносных щупалец ту добычу, которую плотоядные растения не успели переварить.
Пища скоро закончилась, и виррды беспорядочной стаей, насчитывавшей около двух сотен особей, уплыли прочь. Направление течений, привкус воды и, может быть, другие, более тонкие признаки помогали угадать, в какой стороне лежит берег. При ясном небе эти полусонные создания ни за что бы не осмелились сразу же выйти на поверхность: глаза должны постепенно привыкнуть к яркому свету. Но пасмурная, слякотная погода сделала подъем безопасным. Подобные удачные дни часто случались в ту пору года. В водной фазе своей жизни Народ лучше себя чувствовал, качаясь на волнах.
Навстречу им попался косяк морских существ, отдаленно напоминавших рыб. Туземцы устроили организованную облаву. Снова и снова Ринн выпрыгивал из воды, нырял, гонялся за добычей, быстро работая хвостом и ногами, пока наконец чешуйчатое тело не оказывалось в его клыкастой пасти. Насытившись, он не прекратил охоты, отдавая лишнюю рыбу первым попавшимся навстречу ребятишкам. Дети, появлявшиеся обычно в середине зимы, рождались сразу с зубами и могли есть любое измельченное родителями мясо или рыбу. Но проходили годы, прежде чем молодая поросль начинала участвовать в охоте.
По правде говоря, Народ не был идеально приспособлен к жизни в воде. В незапамятные времена отдаленные предки виррдов избрали местом своего обитания материковый шельф и в результате были вынуждены переносить оба вида капризов местного климата: и засухи, и наводнения. Двоякая система дыхания образовалась как ответ на своеобразные условия существования. То же самое можно сказать и о привычке удаляться в море в пору активной деятельности солнца. Но поскольку две трети жизни племя проводило на суше, организм туземца был более приспособлен к ходьбе, чем к плаванию. Встретив изрядные трудности с добыванием пищи, Народ «пришел к выводу», что гораздо проще впадать на летний период в спячку.
Ринну рассказал об этой гипотезе мерсейский палеонтолог. Абориген обязательно вспомнит об их разговоре, как только его мозг окончательно проснется. А теперь он лишь чувствовал необоримое желание достигнуть отмели. В сознании дикаря мелководье ассоциировалось с пищей, играми и…
Снег шел и днем и ночью. Виррды упрямо плыли к берегу, хоть им и приходилось иной раз делать остановки, чтобы поохотиться. Все чаще и чаще они стали выскакивать на поверхность. Вода перестала казаться безусловным благом, а воздух больше не иссушал так, как прежде. Прошло немного времени, и Ринн стал явно различать, как вода обтекает его шерсть, как перекатываются и ревут огромные морщинистые серые волны с хохолками белой пены, как воет ветер, поднимая соленые брызги.
Снег кончился. Виррды оказались во власти кристально ясной ночи, растворившей в себе сам океан. В небе мерцали неисчислимые звезды. Ринн плыл на спине и смотрел вверх. На память пришло название самого яркого светила, а за ним и собственное имя. Он припомнил, что если племя только что миновало остров двух пиков-близнецов (а они, безусловно, это сделали), то теперь необходимо двигаться так, чтобы оставить Ссарро, Который Вечно Стоит на Страже, с правой стороны. Таким образом им удастся точнее попасть к своим пастбищам, чем если бы они слушались течений. Ринн подчинился голосу своего проснувшегося разума, и стая последовала за ним. Он вновь узнал, что является их вожаком.
Прозрачная ночь сменилась сверкающим восходом, но Народ больше не боялся резкого света. Племя бодро шло в кильватере Ринна. К вечеру они стали замечать признаки приближения суши: туманную полоску на горизонте, плавучие останки травы и леса, увеличение активности водной жизни. В ту ночь племя стремительно летело среди мириад маленьких фосфоресцирующих тел. Не останавливаясь, туземцы устроили себе роскошный ужин. Свечение исходило от каждой пасти, кружилось с каждой волной.
Наутро дикари услышали шум прибоя. Ринн увидел знакомый риф, определил направление прибрежного течения и уверенно взял курс к мысу, где виррды всегда выходили на берег. К полудню стая была на месте.
И к северу, и к югу, явно намереваясь покрыть снегом половину планеты, бесновались вьюги. Та вода, что, замерзнув, упала на землю в твердом виде, в океан уже не возвращалась. Придавленная колоссальным весом последующих снегопадов, она становилась ледником. Вблизи полюсов океан сдавался и замерзал, образуя твердую основу для будущих гигантских сугробов. В умеренных зонах его уровень неуклонно понижался. На поверхность выходили громадные территории материковых шельфов.
Скоро Ринн об этом узнает. Пока же он предался простой радости ощущения твердой почвы под ногами. Между низкими утесами ревели буруны. Кое-где встречались плавучие льдины. Но для плывущих никакой опасности они не представляли: зимние отливы не обладают большой силой. А впереди подымался шельф, игравший всеми цветами радуги на фоне ослепительного неба. Снег успел уже слегка припорошить его скалистые склоны. Там, где раньше были лужи, теперь блестели полоски льда. В воздухе, необычайно щедром на ароматы, смешивались соль, йод, запах чистого разложения и молодой поросли. Но главное, в этом терпком, ветреном мире было прохладно. Прохладно!
В последующие дни стая отъедалась, пока наконец жир не сгладил бугры ребер и мускулов. Отхлынувшие воды оставили после себя целый пласт мертвых растений и животных, в котором прорастали прошлогодние семена сапрофитов. Соль и содержавшийся в органических тканях алкоголь предохраняли это месиво от замерзания. Гниющие останки лежали на камнях коричневыми и пурпурными пятнами. Вокруг все кишело морскими животными. Сотни тысяч крылатых тварей с громкими криками кружили в небе. В поисках корма из внутренних районов к океану спустилась крупная дичь. Мужчины Ринна обтесывали каменные топоры в помощь своим клыкам. Женщины готовили арканы из кишок и сухожилий. Много зверей было поймано и разорвано на куски.
Постепенно виррды переставали заниматься только охотой. Они начали припоминать обрывки старых песен, пытались танцевать забытые танцы, между ними стали завязываться отрывочные разговоры. У иных завелась привычка сидеть в сторонке и часами в одиночестве следить за тем, как заходит солнце, появляются звезды, а из темных глубин памяти выплывают таинственные воспоминания. Наконец настал день, когда Ринн, шагая сквозь однообразную белизну тундры, встретил женщину, которая пошла рядом с ним. Путники остановились. Выл ветер. Море шелестело у их ног. Они посмотрели друг другу в глаза. Женщина была великолепна со своей растрепанной шерстью.
— Да ты Куварра! — в восторге воскликнул он.
— А ты Ринн! — прокричала она в ответ.
Мужчина и его жена бросились друг другу в объятия. Хотя овуляция происходит у Народа только в определенные периоды, эротическое влечение заявляет о себе в течение всей зимы. Поэтому все малыши имели отцов, которые помогали ухаживать за ними в первые месяцы их существования. Эта связь прерывалась Малой Смертью — повзрослевшие щенки воспитывались обычным общественным способом, но большинство семейных пар оставались вместе до самой смерти.
Удаляясь потихоньку от берега, виррды встретили бррао и хррау. Так случалось каждый год. Жесткий раздел пастбищ, который Народ тщательно соблюдал у себя дома на материке, не распространялся на территории шельфа. Каждая стая избирала такой путь, который вернее всего приводил к родным местам.
