человеку, который им спешил навстречу.

Это был не Абрамс, а плотный человек в голубом костюме. Охранник что-то тихо сказал ему. После этого человек повернулся, исчез и вошел другой человек. Его лицо было лицом старого человека, и совершенно не подходило к его атлетической фигуре. Кожа туго обтягивала его высокие скулы, вокруг глаз и рта залегли морщинки. Коскинен редко встречал людей с таким пронзительным взглядом. Его рукопожатие было крепким, Коскинен представил себя и Вивьену.

— Я Ян Трембицкий, личный секретарь м-ра Абрамса. Он будет через несколько минут. Присядьте, пожалуйста. — Его английский был правильным, но слова он произносил с акцентом.

— Благодарю, — Коскинен осознал, как он устал. Он почти упал в кресло и с наслаждением утонул в его мягкой глубине.

Вивьена опустилась в кресло небрежно, но было видно, что она тоже очень устала.

Трембицкий смотрел на них.

— Как насчет завтрака? — спросил он и нажал кнопку внутренней связи. Услышав ответ, он сделал заказ.

После этого он предложил сигареты. Вивьена взяла сигарету, прикурила и с наслаждением затянулась. Она с неохотой выпускала дым из легких. Трембицкий тоже сел и закурил.

— Как я понял, вам удалось убежать от агентов С. Б., — сказал он.

Когда Коскинен кивнул, он продолжал. — Ну что же, мы можем спрятать вас, но зачем? У нас и так достаточно неприятностей.

— Я могу оказать вам помощь, — сказал Коскинен и показал на прибор. — Вот из-за чего весь этот шум.

— Ах вот это что? — Трембицкий остался невозмутим. — Мы уже кое-что знаем о нем из своих источников.

— Вы думаете, что… с Дэйвом все в порядке?

— Сомневаюсь, что ему причинили какой-либо вред. Несомненно, его подвергали психологическим тестам, но если он ничего особенного не знает… а, ведь он действительно ничего не знает?

Вопрос прозвучал, как пуля. Коскинен даже не успел ничего ответить, даже покачать головой, как Трембицкий продолжал:

— Хорошо. В этом случае Дэйв содержится в роли заложника. Правда, это связывает нам руки.

— А что вы пытались сделать? М-р Абрамс ведь мог бы сообщить обо всем президенту?

— Разумеется, он это сделает. Но нужно время. Не следует забывать, что все сотрудники и помощники президента запуганы Службой Безопасности. Они понимают, что в любой момент могут потерять работу в штате президента.

— Но сам президент…

— Да, здесь нам повезло. Он по убеждению либерал. Но ему приходится думать и о безопасности США, которая в свою очередь является гарантией стабильности Протектората. И в этом играет большую роль СБ.

— Но президент может избавиться от Маркуса!

— Не так все просто, мой друг. Нужно уважать целостность государственных организаций, иначе само государство рухнет. Каждый государственный деятель должен идти на компромисс. В противном случае он окружит себя врагами и ничего не сможет совершить. Почитай историю.

Вспомни Линкольна, который был окружен дубинами генералами и ослами чиновниками. Нет, президент не может отстранить Маркуса, если не сумеет доказать перед конгрессом, что действия шефа СБ причиняют вред государству.

— Может мы сумеем убедить его, — сказал Коскинен.

— Может быть. Хотя через легальные каналы это очень трудно сделать. А если мы сами будем поступать незаконным образом, то как мы сможем говорить и обвинять Маркуса в беззаконии?

Коскинен почувствовал, что все мышцы его напряглись. Воцарилась тишина, нарушаемая только журчанием фонтана.

— А вот и освежающее.

Коскинен открыл глаза. Он с удивлением обнаружил, что уснул. Слуга накрывал стол. Коскинен посмотрел на кофе, апельсиновый сок, хлеб, масло, икру, запотевшую от холода бутылку водки. Трембицкий предложил ему и Вивьене таблетки.

— Они возбуждают аппетит, — пояснил он. — Их очень хорошо принять перед обедом.

— Нам нужно сохранить мозги свежими — угрюмо заметила Вивьена.

Они едва принялись за еду, как в холле появились два человека.

Трембицкий встал.

— К сожалению, — сказал он. — Завтрак придется отложить — пришел босс.

Натан Абрамс не был высоким человеком. Скорее наоборот — пухлым и лысым. Он был в халате из- под которого виднелись ноги в пижамных брюках. Хрипло дыша, Абрамс сел в кресло и вытянул ноги. Он сказал сквозь зубы:

— О, Боне. Я всегда знал, что вокруг много гнили. Но когда эта гниль выступила открыто, с ней уже поздно вступать в борьбу. Но необходимо.

— С каким оружием? — спросил Трембицкий.

Рука Абрамса показала на прибор:

— Для начала с этим.

— Но нужно время, чтобы организовать производство и создать боевые группы.

— А тем временем Дайв… — голос Абрамса дрогнул, и стараясь скрыть это, он стал накладывать себе пищу в тарелку. — Прошу простить меня, — сказал он. — Вы, должно быть, голодны.

Коскинен не мог удержаться, чтобы не рассмотреть девушку, которая пришла с Абрамсом. Естественно, он знал о существовании сестры Дейва, но когда экспедиция улетала на Марс, ей было всего пятнадцать лет. Он не ожидать увидеть ее такой взрослой. Стройную, гибкую, с серыми глазами, затуманенными печалью, с мягкими меднокрасными волосами, волнами спадавшими на плечи. Абрамс не сказал жене о встрече, потому что он не знал, как она перенесет это. Но его дочь была сейчас с ним.

Хорошо, что Абрамс вспомнил о завтраке. Коскинен действительно проголодался. Однако он колебался. Девушка как бы прочла его мысли.

— Садитесь, ешьте. Не могли же все ваши злоключения лишить вас аппетита. Я, пожалуй, тоже что- нибудь съем.

Вивьена улыбнулась.

— Благодарю, мисс Абрамс, хотя заботясь о нас, вы не забываете о себе.

— О, теперь мы в одной армии.

— Я не так уверен в этом, — сказал Трембицкий.

— Что ты имеешь в виду, Ян? — спросил Абрамс.

— Но…

— Ты же знаешь, я не предлагаю ничего экстраординарного. Самое главное, выручить Лайва и всех остальных участников экспедиции. Мы будем действовать осторожно, но вполне возможно, что настанет момент, когда… — Абрамс замолчал.

Трембицкий закончил за него фразу:

— … когда нам придется выступить в войну с собственным правительством.

— Да… по крайней мере с Маркусом. Я говорю тебе, что у него мания величия и его нужно остановить.

— Не будем бросаться словами, Нат. То, что мы имеем сейчас, это не неофашизм, это цезаризм. Да, да, цезаризм, слегла модифицированный, так как появился в республике более сложной по структуре, чем Рим тех времен. Но цезаризм появился, как веление времени, как средство выживания в ядерном веке. Не