Паника схватила меня за горло. Я не могла дышать, не могла думать. Я пыталась высвободиться, как дикарка, чтобы убежать. Подо мной обломки деревянного алтаря, синяки и кровоточащие раны, полная луна светила, ярко и равнодушно к тому, что происходит, но мне было все равно, мне надо было уйти.

Я отталкивала мужчину сверху меня и отчаянно извивалась, задыхаясь и моля не делать этого. Он был слишком сильным, и слишком большим. Не было никого, чтобы защитить меня, никого не заботило, если со мной, что-то случиться. Никого, кто мог бы его остановить, и скоро было бы уже поздно, что-то делать.

Внезапно я была свободна, больше ничего не прижимало меня, угроза исчезла. Я спрыгнула с алтаря, нет, это не алтарь, это кровать. Не задумывайся, а вали отсюда! И побежала, но вместо леса, я врезалась в стену. Я отчаянно искала выход, пыталась разглядеть луну, но сверху был потолок. Не было ни луны, никакого алтаря, ни каких веток и травы. И мужчины, который мог мне навредить.

Был только Джуд, совсем голый, протягивая ко мне руку и глядя на меня с неприкрытой болью.

— Лус, все хорошо. Все в порядке, все кончено, — он шептал, как будто боялся, что любой громкий звук может меня напугать.

— Джуд? — я смотрела на него рассеянным взглядом. Я не могла никак понять, где я и какое сейчас время. Все было так реально. Так ужасно ярко и так правдоподобно, будто я снова тринадцатилетняя девочка, и снова вернулась в ту жуткую ночь, которая так изменила мою жизнь.

— Лус, мне очень жаль. Я очень, очень сожалею. Я должен был знать, что … должен был видеть, что ты не готова, — его голос срывался.

— Я думала, что смогу, — я села, на пол обнимая руками колени и защищаясь в то же самое время.

— Лус, любимая, — он хотел подойти ко мне, но я еще больше сжалась, и он остановился и сел на пол, напротив меня.

— Почему? — шептала снова и снова, я говорила не только про это ужасное возвращение в прошлое. Я говорила обо всем, о моей судьбе, которая принесла мне так много боли и страданий. Почему все так произошло? Как мне забыть это все, чтобы больше не вспоминать никогда? В моем мозгу снова знакомые слова, как молитва. Должна забыть. Должна забыть. Это никогда не повторится. Должна забыть.

— Так как, — Джуд говорил очень устало, — моя кровь успокаивает, до некоторой степени. Это помогает тебе бороться с признаками паники, но не с причинами.

Должна забыть. Должна забыть. Это никогда не повторится. Я положила руку на свое горло.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Какие причины моей паники? Они только, она сама приходит.

— О, Лус, — он покачал головой и придвинулся поближе ко мне, — пожалуйста, — он протянул ко мне руку, и я поняла, что он хочет, чтобы я взяла ее. С огромным усилием я сделала это. Джуд слегка сжал мою руку, показывая, что в любой момент я смогу ее убрать.

— Я сожалею, — сказала я, покачав головой. «Я не знаю, как это взяло верх надо мной. Я только приготовилась…

— Ты была расстроена по причине, — Джуд вывернул свою голову, так что бы смотреть мне в глаза, — кто он, Лус, и что он с тобой сделал?

— О чем ты? — я почувствовала, как меня бросает в холодный пот по позвоночнику.

— Ты должна рассказать мне об этом, если хочешь это преодолеть, — Джуд слегка сжал мою руку, — я знаю, что-то произошло, но это слишком глубоко, чтобы я мог увидеть. Пожалуйста, поделись со мной.

— Это смешно, — я отдернула свою руку и резко встала, отходя от него, — я только, я была расстроена, это — все. Это не важно.

Должна забыть, Должна забыть.

— Это — важно. Лус, пожалуйста.

Мне не хотелось больше здесь находиться и слышать этот бред. Я была откровенна настолько, насколько могла, я подняла скомканное платье с пола и стала его надевать. Джуд молча, наблюдал за мной, сидя на полу с нечитабельным выражением лица.

— Я должна идти, — сказала я, кладя руку на ручку двери, — мне жаль, что все так получилось.

Он кивнул головой.

— Мне жаль, что вызвал у тебя панику. Я позволил своей страсти к тебе, преодолеть моё убеждение.

Я отклонила его извинения.

— Это — моя ошибка. Я не знаю, почему запаниковала. Я …

— Лус, — Джуд поднялся на ноги и медленно подошел ко мне. Он был все еще обнажен, но мне сейчас было все равно, — это — не твоя ошибка, — он все еще сокращал промежуток между нами, — то, что сейчас произошло, не твоя ошибка. Не извиняйся.

— Я должна идти, — сказала я, новые опасения пришли ко мне в голову, — ты думаешь, я смогу измениться в полнолуние?

— Я незнаю, — сказал он устало, — это зависит, от того, почему ты не можешь изменяться, если бы я знал причину, то возможно бы мог ответить на этот вопрос.

Должна забыть!

— Прекрати говорить так, ничего со мной не случилось! — резко сказала я. Я уже ничего не смогла поделать. Я чувствовала, что мой искалеченный, разрушенный мозг начал выталкивать наружу все ужасные воспоминания. Через секунду я бы пришла в норму, если бы не Джуд который опять заставлял вспоминать.

— Лус, — он начал снова, но я не собиралась больше с ним разговаривать или слушать его.

— До свидания, Джуд. Возможно, мы увидимся когда-нибудь.

Я выбежала из спальни и поспешила вниз по коридору, находя выход из дома наугад. Все, что я знала, это то, что мне надо уйти, мне надо успокоиться, но не здесь. Как только я закрыла дверь своей квартиры, я просто развалилась на миллион осколков, я могла остаться здесь. Нет, не здесь, где Джуд мог меня найти.

Жирная, оранжевая луна уже была высоко в небе, когда я вошла в лес, который был охотничьими угодьями волчьей стаи Армения Гарден Эстейт, ну или иначе волки Арм Гард. Это была стая моей семьи, еще с тех времен как человек не знал об оборотнях.

В стаю входили примерно двадцать пять — тридцать семейств, которые жили в окрестностях залива Тампы, здесь была определенная иерархия, которую соблюдали. Прежде всего, все волки повиновались вожаку стаи, который делал, что хотел, и ему все сходило с рук. Еще были альфа-волки, которые вели охоту каждое полнолуние, и давали задания остальным. Затем идут бета-волки, у них всегда зашкаливал тестостерон и они имели всех женщин стаи, кстати, женщины были всегда в самом низу иерархии. И только потом, дети и незрелые члены стаи, у которых изменение только впереди.

Способность изменяться то же самое, что и половая зрелость, та, что случается позже у мужчин и раньше у женщин, но независимо, сколько тебе лет, если ты не можешь сделать полное превращение, тебя не допускают к охоте. Само собой разумеется, ваша покорная слуга ни разу не была на охоте, но очень этого хотела.

Моя семья была примерно посередине иерархической лестницы и всегда хотела продвинуться выше. Я знала, что мои родители ожидают намного большего от своих детей, но мои братья, за исключением Диего, были слишком смирными, чтобы быть альфа-волками. Диего все таки стал альфа, но присоединился к другой стае, кстати, из-за этого отец не разговаривал с ним в течение многих месяцев.

Хуже, чем наличие ребенка ушедшего в другую стаю, может быть только ребенок, который не может измениться, то есть я. Иногда мне кажется, что родители не сгладят этот позор. К счастью, моя сестра Эсперанза, добилась большого успеха, чем вся остальная часть семьи, она вышла замуж за Фрэнка —