Именно так — его люди.

После этого битва была недолгой. Стадо потерпело поражение. Подробности не важны. Важно то, что было потом. Об этом я тоже расскажу. Это было тогда, когда мы потеряли все, что выиграли.

Пробиваясь через затухающую битву, Валланд повел группу азкатов к нашему укрытию. Дверь была заперта. Под его кулаком задрожали стены.

— Открывай!

Тихий голос Рорна ответил:

— Поосторожнее. Брен с Гальмером здесь и у меня на мушке. Я могу спустить курок.

Валланд отступил от двери. Его бойцы напряглись и приготовили оружие. Напряжение сгущалось, как туман.

— Давай поговорим, — сказал Валланд, помедлив. — Я не хочу тебе зла, Йо.

— И я тебе тоже. Если я тебя впущу, мы сможем нормально поговорить?

— Конечно.

— Тогда минутку.

Сквозь красный полумрак, все еще наполненный боевыми выкриками и звуками ударов, Валланд услышал слова языка внешников. Им ответил дребезжащий дискант.

И его азкаты тоже услышали. Пронесся звук, похожий на стон, они отпрянули, и я-Кела не смог скрыть потрясения:

— Это карлик. Я знаю, как они разговаривают. Но наши разведчики не видели никого из них. Он вцепился в руку Валланда:

— А ты знал ? И не сказал нам?

На самом деле, должен был бы признать Валланд, так оно и было. Омнисонора у него с собой не было, но он постарался передать презрительную интонацию голосом:

— Ты боишься глубинных дьяволов, даже когда они разбиты?

— Это тебе не шкилы. Они не такие. Они не умирают.

— Возможно, когда-нибудь проверим.

Валланд как-то сумел заставить их стоять на месте, пока разговор за дверью не кончился и в ней не приоткрылась щель.

Там стоял слепой телепат. За ним клубилась чернота. Раздался скрипучий голос Рорна:

— Заходи один, Валланд.

Канонир вошел, и карлик закрыл дверь.

Рорн сделал свет ярче, чтобы было видно. Гальмер и Брен лежали на двух скамьях, связанные по рукам и по ногам. Два солдата-ниао стояли возле большой деревянной ванны с водой. Они стояли пригнувшись, оружие наготове, зубы оскалены. Рядом с ними стоял Рорн. Его лучевой пистолет смотрел Валланду в живот. На его лице тоже читалось напряжение, но — может быть, потому, что свет падал не на него, — под этим напряжением угадывалась все та же безмятежность.

Валланд взглянул на своих товарищей.

— Как вы, парни?

— Нормально, — ответил Гальмер. Брен сплюнул:

— Хьюг, не давай этому таракану использовать нас против тебя. Я согласен, чтобы он меня застрелил, если ты после с ним разберешься.

Рорн улыбнулся без видимой злобы и напомнил:

— Без их умения тебе никогда не построить спасательный корабль, Хьюг. А другого пути с этой планеты нет. Внешники оставили только несколько предметов, и их давно разобрали на части айчуны. По тому, что мы здесь узнали, я убедился, что внешники не используют радио, и лазерной вспышки они тоже не заметят, и… да неважно. Эти люди тебе нужны.

— Хотя бы ради них самих, — согласился Валланд. Он прислонил топор к столу и сложил руки на груди. — Но не могу поверить, что ты сможешь убить своих собратьев-людей, Йо.

— Не по своей воле. Только в случае крайней необходимости и ради любви и служения им. Но сейчас они заложники. И они уйдут с нами.

— А это, как ты сам понимаешь, для нас не годится. Мы их никогда больше не увидим. — Валланд бросил взгляд на пленников. — Не люблю театральности, но для краткости: что вы предпочитаете — рабство или смерть?

У них на лицах выступила испарина.

— Мог бы и не спрашивать, — отрезал Гальмер. Брен кивнул.

— Сам видишь, — сказал Валланд Рорну. — Их жизнью и свободой ты можешь выкупить свой уход, но это и все.

Рорн заколебался. Из ванны раздался плеск, и на поверхность высунулись две большие головы. Две пары халцедоновых глаз уставились на Валланда. Он не отвел взгляда.

Айчуны заговорили с ними через своего карлика. За прошедшие несколько земных дней Рорн настолько овладел языком внешников, что пользовался им теперь свободно, — вот что дает разуму освобождение от внутренних конфликтов, и можно даже подумать, что цена того стоит.

— Ты понимаешь, что они говорят, Хьюг? — спросил он. — Не очень? Они говорят… Он прервал себя:

— Ты знаешь, кто они?

— Шкипер мне рассказывал, — ответил Валланд.

— Он предубежден. Они… Они хорошие, они мудрые — да нет, словами не передашь. Они ушли настолько дальше нас, насколько мы ушли дальше обезьян.

— Я не уверен, что это так уж далеко, — пожал плечами Валланд. — Ладно, чего они хотят?

— Вы нанесли им серьезные потери. Последний эпизод окончательно доказывает, что они не могут мириться с нами на свободе, как мы не можем мириться с патогенными бактериями. Но они не собираются нас уничтожать, как сделали бы люди. Они могут предложить нам больше, чем мы могли бы когда-нибудь найти, или узнать, или почувствовать сами.

— Это как тебе? — спросил Валланд. — Извини, но я к этому отношусь саркастически. Поэтому я отвечаю — нет. Мы можем отпустить их и тебя в обмен на наших друзей. И если после этого вы оставите нас в покое, мы вас тоже не тронем.

Рорн перевел. Айчуны не торопились с ответом. Они вообще никогда не торопились. Потом:

— Ответ отрицательный, — сказал Рорн. — Они не боятся смерти. Они возрождаются — они бессмертны в таком смысле, в котором мы никогда не будем.

— Ты клюнул на эту наживку?

— Это безразлично. Я тоже не боюсь, не боюсь больше ничего. Но подумай. Верна их вера или нет, неважно. Важно то, что они ее придерживаются. Отобрав у тебя этих людей, путем пленения или смерти, они тебя победят. Ради этого они готовы пойти на сокращение срока пары воплощений.

— Да уж парой они не отделаются, — скупо улыбнулся Валланд.

— Ты понимаешь, что это значит? — сказал Рорн с придыханием. — Ты выступаешь не против двух личностей, а против целого мира! На своих условиях ты здесь не выиграешь. Но брось свою гордость. Ты не более чем обезьянка, кричащая о своей важности с верхушки дерева. Брось, рассуди разумно, прими их руководство — это и будет истинной победой.

— Избавь меня от проповедей, Йо. Меня девушка ждет на Земле. У остальных тоже есть любимые, где бы ни были, и их любовь не слабее твоей. И мы скорее умрем, чем изменим своей любви. Я черт знает сколько уже прожил, и я видел, что ненависть не порождает конфликтов, которые нельзя было бы уладить. Люди, ненавидящие друг друга, могут пойти на компромисс. Но любовь против любви — это другое.

Валланд постоял, сминая рукой бороду и погрузившись в раздумье. Битва снаружи закончилась. Хижину заполнила тишина, в которой слышались только звуки людского дыхания, странный плеск айчунов в ванне, постукивание древка копья по полу. Жара и вонь плыли в воздухе.

Наконец Валланд вздохнул, поднял голову и сказал негромко, но внятно:

— На меня ты согласен?

— Что? — Рорн вылупился на него.

— Это нападение организовал я, как тебе известно. Я человек скромный, но сомневаюсь, чтобы без