— Я, честно говоря, скептически оцениваю и наши шансы на постройку межпланетного мазера.
— Это мы могли бы сделать, между прочим, — сказал Валланд. — Точно так же, как могли бы поставить какие-то сигнальные маяки на окружающей территории, на случай, если кто-нибудь прилетит нас искать. Но Йо был прав тогда, в разговоре. Вряд ли у внешников на планете найдется подходящий радиоприемник. А шансы на посылку спасательной партии — слишком много пройдет времени, пока кто- нибудь догадается, куда мы девались, и можно пари держать, что этого так и не случится. Слишком мало сведений, чтобы что-то делать, да и те запутанные.
Итак, я полагаю, что наш единственный стоящий шанс — добраться до внешников самим. Нам не нужен какой-нибудь очень уж экстравагантный корабль. Что-нибудь на одного человека для единственного рейса, и даже без радиационной защиты. Я прикинул. Я ведь сам инженер, причем в различных областях, так что я знаю, о чем говорю. Электростанция почти не повреждена. В данных ремонтного робота на борту корабля полный набор спецификаций, и мы можем их изменить для наших целей. Неисправные механические инструменты можно починить или сделать самим.
Конечно, конечно, работа трудная и долгая. Там, где нужна точность — сборка панелей управления или регулировка сервомеханизмов, — будет работа похлеще ювелирной. Но при наличии терпения — сделаем.
— Ну да! — возразил я. — Ты не учитываешь, что есть еще проблема простой физической силы. Шесть человек не могут перетащить на руках тонны металла. Нам понадобятся краны, и еще — ну можешь сам составить список. Нам придется начинать эту работу с такого нуля кораблестроения, что даже подумать страшно.
Понимаешь, Хьюг, у нас просто нет столько человеко-лет. Если мы до того не сойдем с ума от переполнения памяти, мы напоремся на нехватку микроэлементов, которые будут вымываться из планктонных баков. И не говори мне, что с этим мы можем что-нибудь сделать.
— Может быть, и нет, — признал Валланд. — Я никогда не утверждал, что мы сможем завести полноценную биомолекулярную промышленность. Но ты кое-что просмотрел, шкипер. Это верно, что полдюжины людей — слишком маленькая рабочая команда для строительства космического корабля, даже при использовании каннибализма, однако… Эй!
Он вскочил на ноги.
— Что там? — спросил я встревоженно.
— Шш! Там что-то есть. Приближаются медленно и осторожно. Но они двуногие и что-то несут в руках. Давай их не спугнем.
Валланд шагнул к лестнице и протянул мне очки.
— На, надень. Прикрой меня, только не зажигай свет. Наш свет может им здорово резать глаза. Я возьму факел. С огнем они, наверное, знакомы.
Я вглядывался во мрак. Тени в стране теней…
— Похоже, что они вооружены, — пробормотал я.
— Уж конечно. А ты бы на их месте как поступил? Но я не думаю, что они меня заколют, если их не провоцировать. Валланд засмеялся совсем мальчишечьим смехом.
— Смотри, — сказал он, — я только заговорил о черте, а он уж высунул пару таких рогов, каких и Отелло у себя не подозревал!
Его мифологические аллюзии я не понял, но их смысл был ясен. Сердце у меня забилось чаще.
Есть такая старая игра: показываешь кому-нибудь картинку с изображением негуманоида и просишь человека его описать. Ксенологическими координатами пользоваться нельзя — только словами. Неопытный игрок быстро скатывается к аналогиям. Как Валланд, который просто шутки ради заметил, что азкаты напоминают перепончатолапых кенгуру ростом чуть пониже человека, с человеческими руками и серой безволосой шкурой, с бульдожьей мордой, ослиными ушами и глазами величиной с Круглую Башню. Это все, конечно, абсолютно непонятно для девяноста девяти из ста человек, которые никогда не были на Земле и никогда не слышали об этих животных, из которых тем более многие вымерли.
Я лично считаю, что эта игра глупая. Для меня вполне достаточно охарактеризовать этих существ как прямоходящих, приспособленных к жизни в мире воды и болот. Я мог бы упомянуть огромные желтые глаза, видящие чуть-чуть в том диапазоне частот, который мы называем красным, а в основном воспринимающие инфракрасное излучение — поэтому они вполне могут видеть ночью. Я мог бы сказать, что эти существа лишены ноздрей, которые заменены закрывающимися щелями около ушей, что придает голосу ворчливый оттенок. Также существенной характеристикой является бочкообразная грудь, выдающая метаболизм с большим потреблением кислорода, чем у нас, имеющим преимущество в виде железосодержащего гемоглобина. Еще имеет смысл отметить, что эти виды состоят из представителей двух полов, они живородящие и гомеотермные, хотя и не млекопитающие в техническом смысле этого слова.
Вообще говоря, мне безразлично, что вы себе представите. Народ определяется уровнем развития техники, науки, искусства и образом жизни.
Что касается техники, то наши гости-охотники находились на уровне развитого палеолита. Их оружием служили копья, томагавки, ножи и духовые ружья. Камень, кость и дерево были тщательно обработаны и украшены орнаментом. Ходили они обнаженными, если не считать чего-то вроде кожаной перевязи, на которой висела сумка, а также инструменты и оружие. Правда, у старейшего из них, который казался предводителем, была на голове татуировка, изображающая галактику.
Их семантика, к нашему облегчению, не очень отличалась от человеческой. Этих людей было легче понять, чем внешников, — по крайней мере, так мы думали. Например, у них были индивидуальные имена, они делали жесты, подобные тем, которые делают люди, желающие воспользоваться языком знаков. Когда мы принесли подарки — стальной нож для предводителя я-Келы и куски пластмассы и прочей дребедени для остальных, они завопили и заплясали от удовольствия. Они тоже принесли подарки — продукты своего ручного труда, которые мы приняли с подобающим уважением. Через несколько часов они поставили нас в затруднительное положение, когда трое азкатов, скользнувших ранее в лес, вернулись с добытой ими дичью и предложили ее нам. Они, несомненно, ожидали, что мы станем ее есть, а мы понятия не имели, как отказаться от этой отравы. Ситуацию разрешил Валланд: он облил тушу горючим и возложил на кучу хвороста. Наши гости сразу поняли аллегорию: так чужестранцы, показавшие, что пришли из галактики, приняли дар.
— На самом деле, — заметил мне Валланд, — они толковые ребята. Они наверняка наблюдали за нами из леса и только потом послали делегацию. Я полагаю, что они ждали восхода галактики: она для них что-то вроде Бога, и при ней они меньше опасались нашей
Я-Кела, по крайней мере, старался, и так же поступал Валланд. Большая часть остальных охотников вскоре отбыла отнести весть домой. Люди и негуманоиды собирались группами при свете костра, рисовали картинки и жестикулировали. Рорн жаловался на темноту на территории лагеря. Я подтвердил запрет на свет.
— Ты же видел, что они прячутся от нашего освещения. Нам не надо, чтобы они уходили. Они, быть может, наша рабочая сила.
— В самом деле? — сказал Рорн. — А чем ты им заплатишь?
— Металлом. Ты только подумай, сколько тысяч ножей, пил и топоров мы сможем сделать из обломков корабля. И посмотри, как принял я-Кела тот клинок, что мы ему подарили. Я заметил, как он его держит и возносит ему песнопения.
— Теория хороша. Только знаешь, капитан, я ведь тоже имел дело с первобытными. Они, вообще говоря, цивилизованному человеку не помощники. Им не хватает целеустремленности, настойчивости, порядка и даже способностей к обучению.
— Как твоим пещерным предкам, Йо? — подколол его Урдуга.
Рорн вспыхнул:
— Как хотите, можете называть это первобытной культурой, но я сказал правду.
— Из правил бывают исключения, — сказал я. — Посмотрим.
Чувствуя, как растет надежда, я начал планировать организацию работ. Прежде всего надо было наладить освещение на борту «Метеора». Потом, используя космические скафандры как подводные,
