выдохлась, понимаешь? Дошла до ручки. Заряд кончился.

Она и на второй день не пошла на работу. И на третий день тоже. Просидела дома, пока мы не разъехались с отцом. И все старела, старела прямо у нас на глазах.

Я не знаю, о чем они говорили в тот день, самый первый, когда она не пошла на работу. То есть я, разумеется, знаю, тут и пудель сообразит, но я не слышал их разговора. И я и Курт нарочно пришли домой попозже, чтобы они успели без помех все обсудить. Когда я пришел, то увидел, что мама плакала. А родитель сидел дома и был почти что трезвый, но все время молчал. Лицо у нее с одной стороны сильно распухло, у мамы. И губы тоже. Такую он ей здоровую зуботычину ухитрился влепить.

Мне, конечно, не терпелось узнать, до чего они договорились, будут они разводиться или нет. Но я не мог заставить себя спросить — при нем. И Курт тоже при нем не мог. Когда мы с Куртом утром шли в школу, я ему рассказал, что произошло накануне. И после этого мы больше совсем не разговаривали с родителем. Только уж если без этого было не обойтись. Ну там, «дай, пожалуйста, подливку» или «я пойду погуляю», а больше ничего. И он тоже к нам не обращался.

На следующий день, когда мы пришли из школы, его дома не было. И мы сели пить кофе вместе с мамой. Впрочем, нет, вру, она нам сварила какао. Вот тогда она нам все и рассказала.

Они весь день с отцом проговорили после этого происшествия в кабаке, и оба плакали, но мама больше не хотела вместе жить. Он ей обещал, что перестанет пить, но он ведь много раз давал такие обещания. А насчет того, что он ей смазал по физиономии, так он сначала отказывался, говорил, что это неправда. Не такой он человек, чтобы женщин бить, это уж извините. Но в конце концов признался, что сам это помнит, и сказал, что не будь рядом дружков-собутыльников, он бы никогда этого не сделал.

Ну, и они пришли к выводу, что надо им разъехаться. Вернее, если уж точно говорить, это мама моя пришла к такому выводу. И она хотела, чтобы и я и Курт остались с ней. Не знаю, что он ей на это сказал, но думаю, что особенно он не спорил.

Вот. Ну, прошло несколько дней. Я старался поменьше бывать дома. Потом они как-то вместе ходили к адвокату. Оказывается, надо подписывать гору разных бумаг, если люди расходятся. Насчет дома, и насчет машины, и насчет детей, и насчет всего того барахла, какое есть в доме.

И еще об уплате денег на детей, если они с тобой не остаются.

А однажды, представляешь, пастор к нам заявился. Сказал, что хочет попробовать их примирить. Это уж вообще бред какой-то, они, по-моему, и в церкви-то ни разу не были с самой свадьбы. Ладно бы еще, он собирался строить церковь или дом, чтобы мой родитель мог получить там работу, тогда бы этот пастор, может, и правда сумел помочь. А так единственным результатом было то, что меня послали в булочную за сдобами и печеньем к кофе.

Потом они еще раз ходили к адвокату и когда вернулись от него домой, то были уже официально разведены. Вернее, не окончательно разведены, но получили вроде как испытательный срок: пока еще они считаются женатыми, но могут уже разделиться и разъехаться. А если потом они передумают и захотят все же остаться мужем и женой, то могут просто съехаться опять, и все.

Мама, я и Курт, мы, собственно, могли бы уже тогда переехать. Да только нам некуда было переезжать. Бестолковщина началась жуткая. Мама спала в большой комнате — она, кстати сказать, спала там с того самого вечера.

А дом мы должны были продать, и у нас без конца толклись какие-то кретины, которые осматривали все комнаты, и открывали все стенные шкафы, и долдонили что-то такое про деньги, кредиты, рассрочки — я во всем этом ни черта не смыслил. Я только видел, что мама все больше и больше стареет. Утром уйду в школу, а потом днем вернусь, посмотрю на нее, а она еще больше постарела. И таблетки какие-то глотать начала. А родителя почти никогда не: бывало дома. Мы перестали ждать его по вечерам. Но часто просыпались, когда он приходил. Иногда он орал на маму и ругался, но мы никогда не слышали, чтобы он ее ударил.

В конце концов мы сняли квартиру. Старую и паршивую, но мы и такой были рады. И вот тут настало время делить все наше барахло. Тут-то они и устроили перепалку из-за пианино. Господи спаси и помилуй! Хорошо, что оно досталось отцу, у нас просто места для него нет. Зато цветной телевизор мы взяли себе. Родителя все равно никогда нет дома, так на что ему сдался телевизор?

Ну вот, значит, заказали мы перевозочную машину с грузчиками и перевезлись сюда. Сами-то мы, мама, я и Курт, ехали на такси. Нам такая роскошь, конечно, не по карману, но на наш несчастный дом в конце концов нашелся покупатель, так что мы знали, что скоро получим какие-то деньги.