Утро наступило хмурое, сумрачное. Стали разжигать костёр, но тут посыпала мелкая серая изморось, так что не удалось даже вскипятить воды. Все мрачно забрались в каноэ и под этой изморосью поплыли по озеру.

— Ты ночью так расшумелся, мёртвых и то мог разбудить, — сказал немного погодя Джейми. — С чего это ты, а?

— Плохой шутка, Джейми, — рассудительно сказал Питъюк, перестав на миг грести. — Не говори про будить мёртвый. Прошлый ночь я, наверно, слышал Илайтутна. Он говорил, мы останемся на Озеро-в-озере. Наши кости останется с кости эскимосы, который давний время здесь умирал.

— Ох, Пит, не болтай чепуху! — вспылил Джейми: угрюмые эти места угнетали и его. — Ну, что нам помешает отсюда выбраться?

— А вон что, Джейми. — Питъюк показал на восток; на горизонте возникла серая зыбкая стена тумана и пошла на них.

Оухото тоже увидел эту надвигающуюся стену, каяк его мигом очутился меж двух каноэ, и он тревожно закричал.

— Скорей, скорей, говорит, — перевёл Питъюк. — Хикикок идёт. Туман с дождь делает нас слепой, потом эноиук, большой ветер, нас гонит. Мы не найдём берег. Может большой волна топить каноэ.

Голос Оухото прозвучал так, что стало ясно: медлить нельзя. Оба каноэ понеслись за ним со всей скоростью, какую могли из них выжать налёгшие на весла гребцы, к ближайшему клочку суши — низкому каменистому островку посреди озера. Казалось, оба каноэ и каяк, точно птицы, летят над свинцовыми водами, но где им было тягаться с хикикоком. До спасительного островка оставалось всего полмили, и тут все вокруг исчезло. Словно они вдруг вплыли в чёрный мокрый туннель. Эуэсин и Джейми, сидя на корме своих каноэ, с трудом различали Анджелину и Питъюка, сидящих на носу. Лодки потеряли друг друга из виду, можно было только перекликаться.

Серый туман-дождь был густой, плотный, но ветер ещё не поднялся. И только заглушённые крики Оухото, которыми он указывал путь остальным, нарушали зловещую тишину.

Ребята, всерьёз испуганные, усердно налегали на весла: отчаяние прибавляло им сил. Дышали тяжело, никто не произносил ни слова, но в душе каждый недоумевал: как же теперь Оухото найдёт этот островок? Сердца громко стучали от напряжения и тревоги, и вдруг Анджелина, а за ней Питъюк предостерегающе закричали: оба каноэ перенеслись через каменный выступ, едва прикрытый водой.

Из тьмы возник Оухото, ухватил нос одного каноэ, другого, выволок их на островок. Ребята соскочили на берег. Оухото резко скомандовал, они подняли лодки, потащили на середину острова. Каяк Оухото был уже там; теперь эскимос велел им навалить в свои каноэ большие камни и сам занялся тем же.

Все спотыкались, сталкивались друг с другом, натыкались на что-то, не различимое в мокрой тьме, падали.

— Да что ж это такое? — жалобно завопил Джейми, с натугой поднимая тяжёлый камень. — Оухото спятил, что ли? Для чего это нужно?

— Не говори, работай! — сердито буркнул Питъюк. — Совсем скоро увидишь, что будет. Больше не скажешь глупый шутка про мёртвый.

Они все ещё накладывали камни в лодки, когда налетел ветер. То был эноиук, грозный ураганный ветер; в открытом море его называют штормом, но он бушует и на бескрайних равнинах тундры. Эноиук налетает внезапно, среди полного безветрия, и порывы его сразу же достигают скорости сотен миль в час. Ничто, кроме потемневшего, угрюмого неба, его не предвещает. И он свирепствует недолго, но мало что способно против него устоять.

Первый же порыв эноиука закрутил Джейми волчком. Но чья-то рука схватила его, бросила наземь и кто-то навалился на него. То был Оухото. Другой рукой он крепко обхватил Анджелину. А Питъюк схватил Эуэсина, и вдвоём они подкатились под защиту каноэ.

Встать на ноги было невозможно. Ветер бил точно исполинский таран, и под его ударами лодки поддались, со зловещим скрипом поползли по каменистой земле. Оухото подтолкнул Анджелину прямо в руки Джейми, на четвереньках подполз к ближайшей лодке, перекинулся через неё, стараясь удержать. И скрип прекратился, но появилась новая опасность.

Ветер взбил, вспенил мелкие воды озера, крутые короткие волны гневно наступали на островок. Они все росли. Скоро уже пена с гребней хлестала по всему островку — вот-вот через него начнут перекатываться волны!

Ураганом разогнало туман, но из-за густо летящих брызг все равно мало что было видно. Однако в какой-то миг Джейми заметил: Эуэсин и Питъюк по примеру Оухото, вцепившись в борта, прижимают к земле второе каноэ.

— Одна продержишься? — крикнул он в самое ухо Анджелине.

Анджелина вымокла, замёрзла, худо ей было да ещё и страшно. Но она вовсе не желала показать Джейми свою слабость. И храбро прокричала в ответ:

— Справлюсь! Иди!

Джейми выпустил её и пополз к лодкам. Оухото показал ему на каяк: тот дёргался, точно раненая птица, которая пытается взлететь. Джейми повернул, подполз к хрупкой эскимосской лодчонке, вскарабкался на неё, лёг, прижал к земле. И тотчас огромная волна разбилась подле самого каяка — Джейми вмиг промок до нитки.

Пятеро людей, оцепенев, жались к островку, а его быстро, неотвратимо заливало. Они ничего больше не могли сделать. Каждый чувствовал холодную руку смерти, что уже тянулась к ним… Они ничего, ничего не могли сделать.

И вдруг эноиук затих — так же внезапно, как налетел. Небо стало светлеть. Рёв урагана умолк, его сменил грохот прибоя.

Потрясённые, без кровинки в лице, ребята поднялись и окружили Оухото. Они смотрели на озеро: все оно бурлило водоворотами, дыбилось волнами, которые сшибались друг с другом, суля неминуемую мгновенную гибель любой лодке. С наветренной стороны волны накатывались на островок на добрых полсотни футов вглубь — чуть не до середины их крохотного каменного прибежища.

Тумана с дождём как не бывало, но небо ещё хмурилось и все вокруг было до неправдоподобия угрюмо и пустынно. Лицо Оухото помрачнело от усталости, а быть может, от чего-то ещё. Он вполголоса сказал несколько слов Питъюку.

— Говорит, теперь опасность нет, — перевёл Питъюк. — Но только его тапек помог, удача его. Очень сильный тапек. Илайтутне его не перешибить.

Джейми взглянул на друга, но не нашлось у него насмешливых слов, какими он возразил бы прежде. Сейчас ему нечего было сказать.

Плыть вверх по реке, все ещё по-весеннему полноводной, поначалу было нелегко: приходилось часто вылезать из каноэ, переводить их через малые пороги. Но некоторое время спустя они вплыли в крохотное озерко; на южном берегу его виднелась купа карликовых ив. Путники так радостно поспешили к этим жалким «зарослям», словно то был густой лес.