Но в этот вечер они не поехали дальше — погода испортилась. Случись это вчера, они бы только радовались, а сегодня ненастье оказалось совсем некстати. Задул резкий северо-восточный ветер, повалил снег, а к концу дня начался настоящий буран, так что о ночной езде нечего было и думать. Мальчики поставили палатку, у входа развели большой костёр и устроились очень уютно. Только Зэбэдис не пожелал к ним присоединиться, хотя Джейми знаками радушно его зазывал. Отчуждённость, чуть ли не враждебность чипеуэя его встревожила.

— Наверно, мы чем-то ему досадили, — сказал Джейми, когда все уютно укутались в одеяла из шкур. — Не нравится мне это. Вдруг он разобидится, возьмёт да и бросит нас, а мы ведь не знаем дороги.

— Пускай бросит, — громко сказал Питъюк. — Не надо его. Скоро лес кончается, дальше мой земля. Я нахожу дорогу.

— Но ведь пока мы ещё в лесу, Пит. Нам без него не обойтись. Что с ним сделалось? Ты не знаешь, Эуэсин?

Эуэсин быстро переглянулся с Анджелиной, но только покачал головой:

— Да ничего. Все будет хорошо. Ты о нем не беспокойся, Джейми.

К утру буран утих. Все сытно позавтракали, не спеша выпили по второй кружке чая и решили двигаться среди бела дня. Погода для езды выдалась отличная. Буран прибил снег, а верхний слой подтаял на солнце как раз настолько, чтобы образовался наст, по которому легко скользили сани. В такой день можно было продвинуться далеко вперёд.

Но как раз в этот день их на каждом шагу подстерегали неожиданные помехи и препятствия. Дважды Зэбэдис словно бы сбивался с пути, давал крюку, упирался в тупик — в губу, из которой не было другого выхода. Один раз он вдруг остановился, схватил ружьё и на целый час скрылся среди кустов в погоне за оленем, хотя мальчики не сомневались, что никакого оленя тут не было — он его просто выдумал. И ещё того хуже: через каждые час-два он требовал останавливаться и кипятить чай.

Питъюк откровенно радовался, что Анджелина идёт с ним рядом у последних саней, и ему горя было мало, что они двигаются так медленно, а вот Джейми отчаянно волновался. Эуэсин молчал, на лице его ровным счётом ничего нельзя было прочесть.

Часа в три дня они вышли с восточного края озера Рыжий Сосунок, пересекли невысокую гряду холмов и, оставив позади бассейн реки Пьютхау, приблизились к новому озеру, которое, как не сразу и неохотно сказал им Зэбэдис, называлось Озером Мёртвых. Оно тянулось к востоку, а посреди него стоял голый каменистый островок. Как только они вышли из еловой чащи и спустились к озеру, Зэбэдис остановил сани и выпряг собак, показав этим, что на сегодня путь окончен. Джейми с помощью очень неохотно переводившего на сей раз Эуэсина, пытался уговорить его, но безуспешно. Зэбэдис уговорам не поддался. Наконец, когда Джейми примирился было с тем, что вторая половина дня потеряна, Зэбэдис небрежно кивнул в сторону Анджелины и на свистящем своём языке что-то быстро пробормотал.

Лицо Эуэсина не выразило никаких чувств.

— Он говорит, пускай Анджелина едет с ним. Говорит, в этих местах злые духи, а она приносит удачу, с ней легче отыскать дорогу.

— Ну и пускай едет! — запальчиво сказал Джейми. — Это ж лучше, чем идти пешком. Раз он верит во всяких там духов и удачу, пускай от девчонки будет толк.

Лицо Эуэсина стало суровым.

— Она моя сестра, не собака! Она не хочет с ним ехать, ей нельзя приказать. — Лицо его смягчилось. — Не сердись, Джейми, но лучше ей с ним не ехать.

— Да почему? Все равно ж она поедет с ним обратно, к Танаутскому озеру.

Эуэсин отвернулся и стал снимать со своих нарт остатки оленьей ноги.

— У нас кончается корм для собак, — сказал он, переводя разговор на другое. — Я видел сегодня много следов оленя. Остановимся здесь, сходим на охоту — чем плохо?

Питъюк внимательно прислушивался к их разговору, но ничего не сказал. Выражение лица у него стало совсем непривычное. Дружелюбия как не бывало. Он вдруг обернулся к Анджелине.

— Этот парень плохо тебе говорил? — резко спросил он. — Обижал тебя, да?

Анджелина так яростно замотала головой, что в длинных её волосах замелькали блики угасающего солнца.

— Да что ты, Питъюк! Поди-ка помоги мне собрать ветки для костра. Или, знаешь, наколи льда, будет вода для чая.

Озадаченный и раздосадованный Джейми посмотрел им вслед.

— Девчонки! — чуть ли не злобно пробормотал он, пожал плечами и принялся разгружать нарты.

Зэбэдис неподвижно сидел на своих санях. Чёрные глаза его так неотступно следили за Анджелиной, что будь Джейми проницательней, он бы многое заметил и понял. Но Джейми поглощён был одним — как бы поскорей отъехать подальше от Кэсмирского озера. Где уж ему было уловить, что происходило между проводником и братом с сестрой!

Ночь настала тихая, безветренная; уже ощущались первые признаки весенней оттепели. Путники не стали разбивать палатку, а просто забрались под меховые одеяла. Никто за этот день особенно не устал, и они принялись разговаривать о крае, по которому странствовали. Питъюк рассказал, как эскимосы попытались однажды завязать отношения с белым торговцем, который держал факторию на Танаутском озере.

Самый могущественный и деятельный из эскимосов, по имени Кейкуми, решился поехать к этому торговцу, хотя эскимосы смертельно боялись и чипеуэев, и сумрачных лесов, в которых они жили. Кейкуми отправился в путь среди зимы; он запряг двенадцать больших эскимосских собак, нагрузил сани шкурками белых лисиц. Ехал он западным берегом озера Нюэлтин-туа — чипеуэи называют его Озером Спящих Островов — и быстро продвигался на юг.

Потом от одного залива Кейкуми свернул по реке. Она привела в край лесов, и в первую ночь, которую предстояло провести в лесу, он разбил лагерь на невысоком каменистом островке посреди озера, откуда открывался вид во все стороны. Один во вражеской стране, он спал, конечно, очень чутко. На рассвете одна