– Отказался?.. Правильно, я тебе еще пригожусь.
– Что мы все молчим, Илья?
– О чем говорить? Мне поручено охранять тебя, и я выполняю приказ... На моем месте ты действовал бы так же.
– На твоем месте... – Викентьев усмехнулся, – да я к тебе претензий не имею.
– Я к тебе тоже... – равнодушно подвел черту Шапошников.
Оба замолчали... Так, почти молча, они провели весь день. Викентьев так и сидел, прикованный к батарее (отпуская недавнего начальника в туалет, Илья отстегивал кольцо, держа майора под прицелом «ПМ»). Илья листал журналы, курил... Он ожидал звонка от Ткачевой и Бадигина. Наступил вечер.
– Телевизор включим? Сейчас «Улицы разбитых фонарей» начнутся, – сообщил Викентьев.
– Давай... – Илья отложил журнал для настоящих мужчин «Медведь» и щелкнул телевизионным пультом.
Через пять минут мелодично тренькнул мобильник, отвлекая Шапошникова от похождений опера Казановы.
– Илья, это Ткачева, – раздался в трубке голос Татьяны Николаевны, – как у вас?
– Нормально... Никаких изменений и происшествий. А как вы? – не удержался от вопроса Шапошников.
– У нас небольшая заминка... Ведем наблюдение за Коротиным и его фирмой. Пока безрезультатно... Илья, так получается, что завтрашний день тебе придется провести в таком же режиме.
– Ну вот... Ни поесть, ни попить, ни... ладно, слушаюсь, – только и смог ответить Шапошников. – Удачи вам, Татьяна Николаевна.
Мобильник отключился.
– Пашут коллеги, – прокомментировал негромко Викентьев и, показав глазами на телефон, спросил: – И много напахали?
– Достаточно... – ответил Шапошников.
– М-да... Эх, Илья... Это ведь мы с Бадигиным тебя в отдел притащили. Прямо из академии. Очень уж ты нам понравился... – неторопливо говорил Викентьев, – Бадигин был «за», я тоже. Максимов колебался... А вот Танька была категорически против... Да и вообще она тебя недолюбливала...
– Я знаю... Чувствовал, – тем же равнодушным, бесцветным голосом ответил Илья.
– А сегодня ты в ее команде...
– Я в команде Федеральной службы безопасности и Антитеррористического центра!
– Да ладно... – махнул свободной рукой Викентьев. – Никто нас не прослушивает, это дорого и хлопотно. Ох и стерва эта Ткачева...
– У нее вроде боевое ранение? – неожиданно спросил Илья.
– Контузия... Поэтому и голос такой, будто из пещеры... В 91-м (ты тогда еще на первом курсе был) мы вместе с ментами разрабатывали одну банду. Серьезную по тем временам. Танька тогда в «семерке» служила старшим разведчиком[9] . Вели они однажды по Москве лидера, тот в «Гранд-Чероки», а они в «волжанке» с форсированным движком. Все культурно, держали между собой две-три тачки, расслабились. А тот подстраховался, имел сзади себя машину сопровождения, в ней двое быков и водила. Они и заметили «волжанку» с Николай Николаичами, сообщили своему пахану. Тот, недолго думая, дает приказ: ментов давить, как клопов. Ну, бандюги и вытолкнули «волжанку» на встречную полосу, под «КамАЗ» подгадали, а сами свою тачку бросили и разбежались. Водитель «волжанки» погиб, Ткачева оказалась в госпитале... Из «семерки» ее затем по состоянию здоровья... Баба она умная, оперативного опыта больше десяти лет, плюс юридическое образование... Тогда Максимов ее и забрал к себе. И, надо сказать, не напрасно. Голова у нее, несмотря на контузию, работала в нужном направлении. Да ты и сам знаешь...
– Да, оперативный нюх у нашей Татьяны как ни у кого. Прямо экстрасенс по уголовной части. – Илья пересел на диван. – Только сегодня она, по-моему, что-то перемудрила. Я ведь, Константин Алексеевич, не верю, что крот – ты!
– Правильно делаешь... – Викентьев устало повернулся к темному окну. – А мне вот что делать?
– Следствие разберется... – Шапошникову самому не понравилась его реплика, но каков вопрос – таков ответ.
– Как же, разберется... – Викентьев дернул уголками рта.
Они снова замолчали. Фильм уже давно закончился, и началась программа «Время». Илья взялся за мобильник и набрал номер.
– Алло... Наташа? Привет, родная. Ты как? У меня все в порядке...
«Везет же некоторым! – было написано в этот момент на викентьевской физиономии. – В двадцать пять лет уже старлей, девчонка с ногами от подмышек, начальство поощрениями жалует...»
– Ты будешь самой шикарной, самой красивой и самой счастливой женщиной в мире...
– Согласна хотя бы на половину. Как мне все надоело...
– Глупенькая... Сам всевышний благоволит нам! Эти сыскари успешно идут по ложному следу.
– А вдруг нет? Что, если ты ошибся в расчетах?
– Если бы я ошибся... Тебя бы давно уже взяли за попку, моя радость. И очень больно взяли бы.
– В половине десятого у гаражей... Обговорим детали. – Бадигин разминал затекшие плечи и руки. Они сидели в Татьяниной машине уже больше трех часов.
– Что-то Танька задерживается... – посмотрел на часы Валентин. – Ох и женщина... Целый день из-за нее здесь парюсь... Если бы позвонила не она, а кто-нибудь из вас, послал бы куда подальше, не задумываясь... Вы – контрразведка, организация мощная, а мы менты поганые...
– Ну, Валентин, если завтра все сложится по нашим расчетам, мы перед тобой в неоплатном долгу... Будь я бабой, расцеловал бы тебя прямо сейчас!
– Нужны мне такие поцелуи... Говорить в вашей конторе мастера. А как дело делать, так за помощью к Петровке...
– Ладно... Жди Татьяну, а я к гаражам...
– Руслан! – Вова ненавязчиво взял подельника за плечо. – Отдохни сегодня, за пивом я сам схожу. Заодно подышу вечерним воздухом, а то накурили здесь...
– Давай, подыши... – Стараясь ничем себя не выдать, Руслан отправился в комнату, развалился расслабленно на тахте. Арсен двинулся за ним. Безусловно, старый шакал Вова что-то подозревает... Обычное состояние руководителя бандитской «контрразведки». Дал ли Руслан ему поводы для умозаключений? Перебрав последние события, оценив со стороны собственные действия, капитан пришел к выводу, что серьезных оснований для наездов у Вовы нету. Плешивый шакал проверяет его на вшивость. Если бы дело обстояло иначе, вряд ли Руслан спокойно сидел бы сейчас на тахте. Разговор бы шел совсем другой. Хотя... К Руслану подсел рыжий амбал Боря, единственный славянин в команде.
– Руслан... Хотел вот что-то спросить у тебя и забыл... – Боря морщил лоб, глядя в упор крохотными кабаньими глазками.
– Как вспомнишь, отвечу... – проговорил Руслан и встал. – Извини.
Боря промолчал. Из всей команды он вызывал у Руслана наибольшее отвращение. В заварухе с Чечней Боря был контрактником федеральных войск и снискал там славу законченного мерзавца с садистскими наклонностями. Друзей в своем подразделении не приобрел, офицеры и контрактники его сторонились. В боевых операциях был как все, а вот когда входили в только что захваченное российскими частями село или пригород... Здесь он оттягивался на всю катушку, от души. Однажды молоденький взводный попытался отдать Борю под трибунал и уже составил заявление полевому прокурору. Вечером того же дня лейтенанта нашла шальная пуля... В конце лета 96-го Боря и еще двое из его взвода угодили в плен. Поначалу боевики хотели тут же пустить их в расход, но инструктор попросил немного подождать. На следующий день все трое были перевезены в лагерь полковника Джибаева. Борю выделили сразу. Инструктор-афганец с ходу предложил каждому: кто расстреляет двух других, останется жив. Двое отказались, а Боря не колебался ни минуты... Так началась его новая служба. Хозяева на сей раз попались гораздо денежней и щедрей предыдущих. А занимался Боря привычным и любимым делом: насаживал на штык, вспарывал животы и отрезал головы. Только на сей раз не чеченским старикам и подросткам, а русским солдатам и
