вечера, не давали пожилой женщине покоя. На все жалобы богатей отвечал многоэтажным матом. А в соседнем доме жила не менее пожилая мать этого богатея. Так что сделал Максим? Раздобыл где-то самый настоящий гроб, покрасил его в черный цвет, поверху белый череп с костями. Потом позвонил матери богатея и сообщил, что к ней сейчас приедут из похоронного бюро. Тут же двое приятелей позвонили ошарашенной бабке в дверь, затем втащили в квартиру гроб. Старуха дар речи потеряла, а тут вдруг гроб открывается, из него вылезает Максим в костюме Фредди Крюгера, смотрит на часы и с сожалением заявляет: «Ну вот, в самый обеденный перерыв! Вы никуда не уходите, я через полчаса приду, а вы пока... Примерьте, оцените!» И кивает на гроб. А потом извиняется и покидает квартиру... У бабки тяжелый инсульт и помутнение рассудка.
– В самом деле, шутник, – не смог сдержать усмешку милицейский полковник. – Только зачем с бабкой воевать?
– Видимо, из чувства справедливости. Та старушка, над которой богатей ремонт делал, к тому времени померла. Судимость Богданову дали условную, адвокат хороший попался. Но после этого Максим свалил из городка, отправился в Москву, где успешно поступил в эстрадно-цирковое училище.
– На отделение клоунады, – кивнул Юрий Сергеевич. – Значит, клоунов и эксцентриков теперь обучают рукопашному бою?
– Максим много лет занимался акробатикой, немного самбо, немного ушу. Когда попал в мою роту, я натаскал его в области вовинама. Скажи, полковник, а Максим и в самом деле убил семью того бизнесмена?
– Не знаю, – пожал своими борцовскими плечами Яковлев. – Богданов тогда работал уже не циркачом, а частным охранником, был в «личке», в личной страже у погибшего. Отношения были нормальными. Но в один прекрасный день водитель приехал, чтобы отвезти семью в спортивный комплекс, позвонил на мобильник – абонент недоступен. Когда вошел в дом, увидел целый ручей крови. Бизнесмен, его жена и девятилетний сын были зарезаны боевым десантным ножом. Даже не ножом, а тесаком каким-то.
– Боевое мачете «Тайга-1», – вставил Водорезов.
– В протоколе такого уточнения не помню, – ответил Юрий Сергеевич. – Ну а Богданов... Его задержали прямо на месте преступления. Он был какой-то странный, вроде как обколотый... Неадекватный, одним словом. Так прямо в протоколе и записали.
«Максим водку-то не особо любил, не курил никогда! А уж наркоту и вовсе на дух не переносил... Однако все течет, все меняется...» – мысленно комментировал слова розыскника Николай.
– Оказал яростное сопротивление. Четверо бойцов милицейского спецназа сумели скрутить его, но... Мягко говоря, это оказалось делом не из легких.
«Представляю...» – молча согласился Водорезов.
– Это ведь могла быть подстава, – вслух произнес он.
– Этого я не знаю, – отозвался Яковлев. – Только на суде Богданов вину свою признал полностью. И получил, что интересно, не пожизненное, а двадцать пять лет. Что-то там такое нашли относительно «чеченского синдрома», состояния аффекта, сбоев в психике... Если это в самом деле подстава, то Богданову теперь необходимо доказать обратное... Все, приехали!
Автобус остановился у двухэтажного строения, обнесенного высоким забором, с видеокамерами по периметру. Огромные буквы на воротах сообщали, что за этим самым забором находится не что иное, как «Стрелковый клуб Неуловимого Джо». Охранник, стерегущий ворота, был в шляпе с загнутыми полями, а на груди имел огромную звезду шерифа, на которой русскими буквами были написаны его имя и фамилия.
– Ну что? Здорово мы разыграли дедушку? – подмигнул девочке Оле Максим.
– Он ни о чем не догадался! – чуть ли не ладоши захлопала та. – А где Ксюша Колчак?
– В пробке стоит, – не моргнув глазом, ответил Богданов. – Только что звонил ей, пробка надолго. Возможно, пешком пойдет.
Девочка недоверчиво посмотрела на Максима.
– В любом случае, несмотря ни на какие пробки и отсутствие Ксюши, наше реалити-шоу должно продолжаться! – торжественным тоном проговорил тот. – Вот что, Оля! Я поручаю тебе важное, ответственное задание! Поднимешься на третий этаж и будешь вести наблюдение! Если кто-нибудь подойдет к воротам вашего дома, немедленно сообщи нам! И поправь бантик, тебя ведь постоянно снимает скрытая камера!
Бантик Оля поправила и, не сказать что с большим энтузиазмом, отправилась выполнять поставленную задачу. Быть запечатленной крупным планом в реалити-шоу «Заложники», что ни говори, обязывало. Десятью минутами назад Оля более чем успешно сумела «убедить» приехавшего ни с того ни сего дедушку Сашу, что в доме нет никого постороннего, а папа с мамой такие не слишком приветливые из-за того, что с самого утра из-за чего-то поругались. Такое было не впервые, поэтому дедушка поднялся на второй этаж, потом спустился вниз и отбыл на службу, пожелав всем скорее помириться и больше не ссориться... Имя Ксюши Колчак вновь сыграло свою магическую роль.
– А если генерал выставит у дома какую-нибуть «наружку» или прочих волкодавов фээсбэшных? – спросил Руслан, обращаясь ко всем присутствующим, как только девочка ушла.
– Эта падла все может... Ой, Екатерина Александровна, извините, Александр Геннадьевич горазд на многое! – отозвался Максим. – Вот ты сказал, Угорь, в случае чего, уничтожит и коттедж, и тебя, и генерала, – повернулся к Мятликову Богданов.
– Уничтожит, – глухо отозвался Павел Борисович.
– Если он и усилит охрану, то на подъездах к этой вашей Пироговке. Он ведь не знает, как мы сюда добрались... – заметил Руслан.
Максим ничего не ответил. Перед ним сейчас стоял, точно живой, молодой русоволосый офицер, которого Максим часто называл не по званию, а по имени.
– Почему не уходишь, Максим?! Я приказал уходить!
– Я с вами, Николай...
– Убьют, Богданов. Давай – жми отсюда, пока не поздно.
Диалог прерывался длинными пулеметными очередями. Точно заправский пулеметчик, Коля Водорезов давал прикурить «духам», те не решались на штурм их огневой точки. Точнее, не «точки», а медвежьего угла, в который «духи» сумели тогда загнать бойцов ВДВ.
– А я тебе говорю – пошел отсюда! – не унимался командир в коротких перерывах между стрельбой.
– А я вам говорю – идите сами... – и Максим вопреки всякой субординации и уважению к офицерскому званию добавил, куда должен идти Николай.
– Я не пойду, – ответил старший по званию.
– Я тоже, – кивнул рядовой.
Тогда подмога подоспела вовремя. «Духам» не достались головы десантников. А вот сегодня кому и чего достанется? Водорезов был одним из немногих, кто знал о тайном схроне.
– Я тебе, Максим, как на духу говорю, – вырвал Богданова из воспоминаний глухой голос Мятликова. – Я ведь не главным свидетелем по делу был. Только сказал, что у тебя неприязненное отношение было к убитому и к его семье...
– И еще, что я публично грозился всех их убить! – напомнил Максим.
– Да, сказал! – нервно мотнул блондинисто-лысеющей головой Павел Борисович. – Но главным свидетелем был водитель. Леонид, кажется, его звали.
– Леня Забелин, – кивнул Максим. – С ним разговор еще предстоит... Какую гадость ты слушаешь?! – Богданов наткнулся на полку с музыкальными компакт-дисками и стал изучать меломанские пристрастия семьи Мятликова. – И дочку развращаешь! – Максим поморщился, видя названия альбомов всяких бардов, плохо играющих на инструментах и при этом бессовестно подражающих родоначальникам жанра. – Да ты же сам когда-то бардом был! – вспомнил Максим. – Шнурова и «Ленинград» слушать надо или «дядю Федора» Чистякова... А это что?! Туберкулез?!
– Что? – переспросил ошарашенный Руслан.
– ТУ-БЕР-КУ-ЛЕЗ, – по слогам прочитал наименование компакт-диска Максим.
– Это мой сын слушает, – суетливо сообщил Мятликов. – Рок-певец такой. Довольно-таки специфическая музыка.
