полно. Они даже не гармонисты, а поэты! И дураки не дураки…

– Ты что? Сейчас играть будешь?

– Буду! Я же ни на чем не умел! Слон на ухо… А вот послушай! Или спляши!..

Она схватила и сомкнула гармонь.

– Совсем с ума сошел? Ты что там, рехнулся?!

– Постой! Я тебе не успел рассказать. – Сергей попытался притянуть к себе Наденьку. – Там амазонки! Настоящие амазонки! В заповеднике живут… Все, как ты! А знаешь, какие они женщины?

– Сережа, ничего, это пройдет! – промолвила Наденька и погладила его по щеке. – Я устрою тебя в самую лучшую клинику. Ты полежишь там, отдохнешь, и пройдет. Нервное перенапряжение, постоянное чувство опасности… Сейчас я позвоню и приглашу врача. Есть великолепный врач! Кстати, женщина… Она тебя за две недели на ноги поставит. А я выбью тебе отпуск после командировки. И отчет за тебя напишу. Только ты скажи, где эти царские кости? Можешь указать точку на карте?

– Могу. Для тебя я все могу…

– Ну, покажи! – Фемида раздернула занавески на карте. – Очень подробная, специальная, тут все есть. Показывай, где ты был? Нет, я уверена, ты видел царскую могилу. Тебя должны были отвести и показать, иначе бы ты не вернулся такой…

– Какой?

– Блаженный…

– Наверное, я стал блаженный, – признался Бурцев, глядя со страданием. Потому что от нее нельзя уйти с холодным сердцем. В этом и есть ее чудотворность. Хотя нет! Я чуть не совершил ошибку, прости… Тебе нельзя показывать, ты еще не готова…

– Что нужно для этого? Скажи?

– Нельзя… Это поражает воображение. Когда ты становишься на колени, накладываешь руку на камень… Обыкновенный камень! И вдруг весь мир предстает перед тобой во всей мерзкой наготе. Если нет подготовки, нет багажа… можно сойти с ума. Потому что увидишь пирамиду, сложенную из черепов. Из сосудов, окованных золотом… Ты понимаешь, о чем я говорю?

– О сосудах…

– Нет! – закричал он. – Это аллегория… Хотя такая пирамида существует в храме сатаны, где демоны собираются и пьют кровь… А вокруг них – мертвые души. Все это кажется нереальным, но шабаш продолжается. Он не такой, как в средние века, все давно переродилось в символы, в магические символы! Но это уже область тонких материй, о которых ты не любишь говорить и слушать. Не хочешь! Сама же чувствуешь, испытываешь на себе, только не хочешь признаться…

– А ты не хочешь показать мне царскую могилу.

– Да я бы показал, Наденька! Привел бы за руку и показал… Помнишь, в сказках: чтобы оживить человека, сначала окропляют мертвой водой, а потом живой. Если душа еще живая, то от мертвой она срастается, от живой оживает. А если мертвая – не поможет. Сказка ложь, да в ней намек… С тех пор в мире ничего не изменилось, так все и продолжается…

– Что же мне делать? Идти за тридевять земель? Истирать железные башмаки? Медные посохи?

– Нет! Идти далеко не нужно! Это символ!.. Башмаки, посохи… Все близко и далеко. Сначала иди вот сюда. – Бурцев ткнул пальцем. – Город Малоярославец. Свято-Никольский монастырь. Там есть икона «Утоли моя печали». Современная, но в огне горела и так намолена, что помогает… Поезжай, поклонись ей. Я знаю, что произошло с тобой. Дух богородичный развеялся, распылился… Говорят, нет религиозного сознания, плохое воспитание, идеологизация, политизация… Нет! Дух развеялся по ветру. У женщин – богородичный, у мужчин – Христов… Матка – это и есть восстановление духа. Иди, езжай туда, утоли печали… А потом мы отправимся с тобой на живые воды…

Он спрятал гармошку в сумку, застегнул замок, осмотрелся – не забыл ли что…

– А ты что, собрался уйти? – спросила Фемида. – Я тебя не отпускала.

– Теперь и удержать не сможешь, – Он подал ей баклагу. – Возьми, это тебе принес…

Она машинально взяла ее, отвернула пробку, понюхала.

Попробовать не решилась…

– Хочешь, дам тебе машину?..

– Не нужно, я привык теперь ходить пешком, – воспротивился Сергей. – Это надежнее.

– Ты еще вернешься? Когда-нибудь?..

– Вернусь… Я же всегда возвращался. И всегда что-нибудь тебе приносил… Что ты сейчас хочешь?

– Чтобы не уходил…

– Пора… Остаться не могу, даже если бы захотел.

– Куда ты уходишь? Где искать?..

– Сейчас в Саратов. Потом дальше… Матка зовет. Неужели не слышишь, как поет?..