после минутной паузы.

– А это еще кто? – осведомилась Маша с некоторым раздражением. Ее уже утомила манера Старыгина заваливать собеседника бесчисленными историческими фактами и незнакомыми именами.

– Георг Фридрих Гротефенд – это простой учитель из Геттингена в Германии, который расшифровал ассирийскую клинопись. В отличие от Шампольона, который хорошо знал множество восточных языков, Гротефенд не знал того языка, на котором была написана расшифрованная им надпись. Точно так же, как мы. Он просто разгадывал ее, как головоломку в воскресной газете. Обратил внимание на сочетание знаков, встречающееся чаще других, и предположил, что оно значит «царь».

Кроме того, он тоже имел дело с клинописными значками. Хотя клинописью написана только одна из этих табличек, вторая покрыта какими-то совсем другими знаками... Если ваш дед, профессор Магницкий, оставил эти две таблички как ключ к прочтению своих шифрованных записей, он должен был хотя бы одну из них сделать вполне понятной для своих наследников...

Старыгин еще какое-то время разглядывал табличку, а потом оживился и повернулся к Маше.

– Мне понадобится ваша помощь...

– Наверное, вы перепутали меня с той ученой дамой за стойкой, – насмешливо отозвалась девушка.

– Нет, думаю, как раз вы скорее сможете мне помочь. У вас ведь наверняка есть зеркало?

Хотя бы небольшое!

– Зеркальце? Маленькое зеркальце есть здесь, – Маша открыла пудреницу и протянула ее Старыгину. – А зачем вам вдруг понадобилось зеркало? Вы хотите выдавить прыщик?

– Будет вам! Просто мне пришло в голову, что эта табличка написана самым обычным латинским шрифтом, только наоборот, справа налево, как писал свои труды Леонардо да Винчи. Так что читать ее нужно в зеркале.

Старыгин повернул табличку боком и попросил Машу держать зеркальце против нее.

– Жаль, оно немножко маловато, – посетовал он, вглядываясь в отражение.

– Уж какое есть! – фыркнула Маша. – Что же я, по-вашему, должна носить с собой метровое зеркало в золотой раме?

– Не обижайтесь, – пробормотал Дмитрий Алексеевич. – Я был прав, это зеркальная надпись, сделана на латыни. Вот что написал ваш покойный дедушка:

'Дорогая моя, сожалею, что мало общался с тобой. Это вина не моя, а твоих родителей. Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет в живых, а тебе угрожает серьезная опасность.

Подлинная причина ее в твоем происхождении. Им нужны три элемента, один из которых – ты сама. К счастью, третий им недоступен.

Кровь, во всем виновата наша кровь. Спасение в Гизе. Следует успеть до трех семерок. Твой несчастный дед, король без владений Бодуэн де Куртенэ'.

Старыгин поднял глаза на Машу.

– Итак, письмо, несомненно, адресовано вам.

Правда, загадок оно не убавило, а скорее прибавило. То, что вам угрожает опасность, мы и без того знаем. Ваш дедушка пишет: «Им нужны три элемента»... Знать бы еще, кто такие эти «они». Те люди, чье богослужение мы видели в подземной церкви, тоже говорили о трех элементах. Как они называли их? Кровь, образ и ключ. Старик тоже говорит о крови... правда, в одном он ошибается. Он считает, что один из трех элементов им недоступен, по всей видимости, имея в виду Мадонну Литта. Как раз ее-то они, судя по всему, уже заполучили...

– Кровь? – недоверчиво переспросила Маша. – Им нужна моя кровь? Они приносят кровавые жертвоприношения? Когда такое сказали вы, я не поверила, но вот дед тоже пишет.. Похоже, все кругом сошли с ума...

– Вовсе не обязательно они принесут вас в жертву, – поспешил успокоить ее Старыгин. – Может быть, они имеют в виду что-то мистическое... Например, вы должны просто участвовать в каком-то их ритуале...

– Ага, участвовать в качестве жертвенного животного! Нет уж, благодарю покорно! А что там дедушка написал по поводу спасения?

– Спасение в Гизе, – повторил Дмитрий Алексеевич, пожав плечами.

– В Гизе? – Маша задумалась. – Это что-то знакомое...

– Пригород Каира, где расположены три самые большие пирамиды, в частности, великая пирамида Хеопса.

– Что же нам – теперь придется ехать в Египет? И искать там, сами не знаем что?

– Не уверен, – с сомнением проговорил Старыгин.

– Вот и я не уверена.., и что там было про три семерки?

– Следует успеть до трех семерок, – прочел реставратор.

– И что это значит?

– Если бы я знал! Хотя.., если четыре семерки – это дата вашего рождения, то возможно три семерки – это тоже дата? Месяц и день?

– И час... – протянула Маша.

– Допустим, седьмое число седьмого месяца, то есть седьмое июля в семь часов? Тогда у нас осталось только три дня, чтобы «успеть до трех семерок»! Хотя одному богу известно, что мы должны успеть!

– Это только ваша догадка, – неуверенно проговорила Маша. – Как дедушка мог знать, что мы именно сейчас откроем его ячейку? Может быть, он имел в виду седьмое июля, но вовсе не этого года!

– Конечно, это только догадка! – согласился Дмитрий Алексеевич. – Но у нас нет ничего, кроме догадок. Во всяком случае теперь я могу попытаться расшифровать дневник вашего деда. Думаю, на второй табличке написано то же самое клинописными знаками.

Старыгин выписал в колонку странные угловатые значки и против каждого из них поставил букву латинского алфавита.

Маша в это время рассматривала библиотечный зал, который заполняли разные люди, общим у которых было только одно: все они были заняты делом – что-то выписывали из толстых книг, листали пожелтевшие фолианты, рассматривали рисунки. Старыгин углубился в работу и не обращал на нее ни малейшего внимания. Маша заскучала.

– Вы скоро? – спросила она.

– Думаете, все так легко? – сердито огрызнулся он. – Шампольон вон семь лет работал!

Я еще толком и не приступал...

– Надеюсь, вы не будете сейчас расшифровывать весь дневник? – осведомилась Маша. Я хочу есть. Мы можем сходить куда-нибудь пообедать, а потом снова вернуться сюда или поехать на виллу Вероники Манчини.

– Хорошо. – Старыгин вздохнул с явным разочарованием и спрятал глиняные таблички.

В это время в дверях читального зала произошло какое-то движение. Маша обернулась и увидела приближающегося к ним Антонио Сорди. Антонио быстро шел между рядами столов, раскинув руки и широко улыбаясь.

– Слава Мадонне! – воскликнул он, подойдя к их столу. – Куда вы пропали, мои друзья? Хорошо, что я зашел сюда по своим делам! Чем вы были так заняты?

Занимавшиеся за соседними столами зашикали, и Антонио понизил голос.

– Так где вы пропадали все это время?

– Знаешь, так долго рассказывать... – протянул Старыгин. – Впрочем, тебе, с твоим интересом к тайным обществам, это может показаться заслуживающим внимания...

К Антонио подошел высокий коротко стриженный парень и что-то озабоченно спросил по-итальянски. Антонио взглянул на часы, округлил глаза и ответил молодому человеку короткой фразой. Затем он повернулся к своим друзьям и с сожалением проговорил:

– Я должен идти на лекцию, студенты уже собрались. Но обещайте, что после лекции вы меня дождетесь... А что это...

– Антонио, – Маша оглянулась по сторонам и достала из сумочки одну из тех бумаг, которые взяла в банковской ячейке, – вы случайно не знаете, что это за бумага и стоит ли она чего-нибудь?