полосу загорожу, сорву боевые вылеты товарищей. Сажусь на шоссе».

На глазах у всех младший лейтенант развернул едва державшийся в воздухе штурмовик и повел его на посадку. При соприкосновении с землей шасси отвалилось, и самолет приземлился на фюзеляж.

В тот же день Василий Карпецков на другом Ил-2 совершил еще два боевых вылета. Вечером я вручил отважному летчику-коммунисту орден Славы.

А несколько дней спустя в одном из ожесточенных воздушных боев младший лейтенант Василий Карпецков пал смертью храбрых…

В двадцатых числах августа 1944 года наши войска, успешно наступая, продвигались с боями к взморью юго-западнее Риги. Они разъединяли мощную немецкую группировку. Чтобы спастись от разгрома, гитлеровцы сосредоточили в районе Шяуляя значительные силы, в том числе большое количество танков, нацеленных во фланг нашим войскам. Резко активизировала действия вражеская авиация.

В такой сложной обстановке 335-й штурмовой авиадивизии совместно с другими частями предстояло сорвать наступление противника под Шяуляем.

В воздух поднялась эскадрилья штурмовиков. Первую четверку вел заместитель командира эскадрильи В. Сологуб, вторую — Н. Платонов. Их сопровождала восьмерка Ла-5. Еще до подхода к линии обороны гитлеровцев летчики заметили чуть впереди и справа от себя группу Ю-87. Они шли под прикрытием истребителей ФВ-190.

Лидер «ильюшиных» решил атаковать бомбовозы на встречных курсах. О своем намерении В. Сологуб сообщил по радио истребителям прикрытия. «Лавочкины» должны были отсечь «фоккеров» от бомбардировщиков.

По команде В. Сологуба обе четверки Ил-2 повернули на противника, выстроились по фронту и перешли в набор высоты. Сближались очень быстро. Часть наших истребителей уже завязала воздушный бой с вражескими. Когда штурмовики вышли на одну высоту с «юнкерсами», расстояние между ними было около 2500 метров.

Девять Ю-87 шли в плотном строю. В. Сологуб передал по радио, чтобы без его команды экипажи не открывали стрельбу. Когда же до бомбардировщиков оставалось 500–800 метров, ведущий приказал:

— Огонь!

Каждый из восьми наших экипажей одновременно ударил из двух пушек и двух пулеметов. Немцы начали нервничать. Строй их самолетов нарушился. Один бомбардировщик, летевший в середине, накренился и задымил. Остальные «юнкерсы», лишенные поддержки своих истребителей, отстреливались беспорядочно. Их снаряды не достигали цели. А штурмовики продолжали сближение с противником,

— Огонь! Огонь! — повторял командир группы «илов».

Загорелись еще два Ю-87. Строй гитлеровских самолетов окончательно распался. Они сбрасывали бомбы бесприцельно, куда попало. Тем временем наши истребители прикрытия сбили трех ФВ-190 и подожгли один бомбардировщик. Потеряв семь самолетов, враг повернул вспять.

Штурмовики, перестроившись, взяли курс к основной цели — скоплению танков. На подходе к Шяуляю Сологуб увидел, как бронированные машины выползали из укрытий на дорогу. Гитлеровцы не ожидали налета и спокойно разворачивались в маршевую колонну. Тут на них и нагрянули «ильюшины». Группа В. Сологуба ударила по головной машине, а Н. Платонова — по замыкающей. С первой атаки летчикам удалось зажечь три танка, а при очередном заходе Николай Силкин уничтожил четвертую машину.

Штурмовики еще трижды атаковали цель. Всего они подбили семь гитлеровских машин.

Восьмерка В. Сологуба возвращалась на свой аэродром. Навстречу им летели группы Героев Советского Союза Н. Макарова и Ф. Садчикова, которые должны были добить вражескую колонну.

…С двадцатилетним командиром эскадрильи Федором Ильичом Садчиковым я познакомился в то время, когда наша дивизия вела бои с танками противника, рвущимися из Тильзита на Шяуляй и Митаву. Приземлившись на аэродроме Береначай, где базировался полк Героя Советского Союза подполковника В. Г. Болотова, я увидел на опушке леса группу летчиков. Собравшись у одного из самолетов, они внимательно слушали невысокого роста капитана с планшетом в руке. Он давал последнее указание перед вылетом. Заметив меня, офицер доложил, что эскадрилья его через 15 минут уходит в бой.

Федор Садчиков поправил черную шевелюру и, улыбнувшись карими глазами, над которыми взметнулись густые брови, сказал:

— Мы ведь с вами земляки, товарищ полковник. Воронежцы.

В памяти моей всплыли картины напряженных будней на аэродроме под Воронежем. Я вспомнил свой первый боевой вылет на Ил-2, изрешеченную пулями и осколками снарядов машину Карпова, который вел разведку под Орлом…

За недостатком времени подробно побеседовать с Федором Садчиковым не удалось.

— Нам пора, товарищ полковник, — сказал капитан. — Разрешите?

— Счастливо!

Десять штурмовиков вырулили на старт и один за другим поднялись в небо. Спустя несколько минут в стартовом радиоприемнике раздался голос Садчикова: «Внимание! Слева, в пяти километрах, колонна танков противника. Атакуем».

Во время этого вылета командир эскадрильи и летчики Гуляев и Платонов уничтожили по одному вражескому танку. А всего полк совершил за день шесть штурмовок, причинив врагу немалый урон в живой силе и технике.

Вечером вместе с командиром полка я снова пришел в эскадрилью Ф. И. Садчикова.

— Ну, герой, чем порадуешь? Как воевали твои орлы?

Капитан подал мне дешифрованную фотопленку, и я отчетливо увидел на ней 21 горящий танк противника, 12 разбитых артиллерийских орудий, 5 крупных очагов пожара…

Затем капитан доложил, что за шесть вылетов эскадрилья сбросила 14160 противотанковых и 128 фугасно-осколочных бомб, выпустила по врагу 472 реактивных снаряда, израсходовала 180 000 двадцатитрехмиллиметровых пушечных снарядов и 898 500 патронов, провела два воздушных боя, во время которых стрелки сбили один ФВ-190.

Ночью мы получили телеграмму. Командующий войсками фронта генерал армии И. X. Баграмян благодарил авиаторов за отличные действия по танкам противника.

Среди воинов Красной Армии, принимавших участие в освобождении советской Прибалтики, было немало офицеров, сержантов и солдат местных национальностей: латышей, эстонцев, литовцев. Яростно дрались они с врагом, не щадили ни крови, ни самой жизни, освобождая родные места из-под власти ненавистных оккупантов.

Радостно встречали своих освободителей жители городов и сел — старики, женщины, дети. Многие из них сражались с гитлеровцами в качестве партизан, помогали нам всем, чем могли. В связи с этим мне хочется рассказать об одном из патриотов — Александре Юкумовиче Рунде,

Младший лейтенант Виктор Рыбянец выполнял боевое задание в районе Рига — Либава. Его штурмовик попал под обстрел вражеской зенитной артиллерии. Машина загорелась. Выпрыгнуть с парашютом летчик не успел: слишком мала была высота.

Рыбянец решил посадить самолет на небольшой поляне, за перелеском. Приземлился. Гитлеровцы засекли место посадки и организовали облаву. Виктор слышал лай собак, близкие автоматные очереди. Он вспомнил, что во время посадки видел неподалеку хутор, и побежал к ближайшему дому. За оградой палисадника стоял старик латыш. Он молча указал летчику на деревянный люк возле сарая. Рыбянец укрылся в подвале и просидел там до поздней ночи.

Потом хозяин пришел за летчиком и пригласил его к ужину. Познакомились, обсудили создавшееся положение.

— Будешь здесь до прихода наших, — сказал Александр Юкумович. — Не бойся, все будет хорошо.

Двадцать два дня скрывал А. Ю. Рунд советского летчика. Трижды приходили на хутор гитлеровцы. Грозили старику, что если найдут здесь большевика, то расстреляют обоих. Рунд доказывал им, что кроме глупого батрака у него никто не живет. Немцы поверили и долго не наведывались. В последний раз они пришли, когда на хуторе не было ни «фермера», ни «батрака». Александр Юкумович тайными тропами провел Рыбянца через линию фронта…

Никто не ждал возвращения Виктора. Думали, что он погиб. Мы посылали на поиски самолеты.