Если тебя пробирал я, ревел ты от боли нередко;
Блеяли козы вокруг, козел же за ними гонялся.
Да, вот за эти проборки тебе бы ни дна ни покрышки,
Скверный горбун! Но пойдем же, начнем наконец состязанье.
Нет, не пойду я туда. Здесь разросся чабрец под дубами,
Пчелы жужжат так чудесно, кружась возле ульев с добычей.
Здесь же с водой ледяной два источника; здесь на деревьях
Разные птицы щебечут; местечка, чем это, тенистей
Нет здесь иного, а сверху сосна свои шишки роняет.
Грезы нежнее они; у тебя же от шкур от козлиных
Запах прескверный идет, да не лучше и сам ты воняешь.
Кубок я нимфам поставлю большой с молоком белоснежным,
Чашу другую я дам с благовонным оливковым маслом.
Если останешься здесь, ты подстелешь здесь мягкую травку,
Мяты цветущей нарвешь. Под себя же ты шкурки подложишь
Юных козлят годовалых, что вчетверо мягче бараньих;
Восемь подойников полных я Пану поставлю сейчас же,
Восемь лоханок больших, что наполнены сотовым медом.
К травам своим и дубам хоть прилипни; но кто ж нас рассудит.
Кто же, скажи мне? Когда б подвернулся Ликон нам со стадом!
Вот уж нимало я в ком не нуждаюсь; но если ты хочешь,
Можем позвать мы сюда дровосека, что рубит кустарник
Там вон, вблизи от тебя; а зовут его, знаю, Морсоном.
Что ж, позовем.
Ну, покликай!
Поди-ка сюда на минутку! Ближе еще подойди!
Мы задумали с ним потягаться,
Кто из нас лучше поет: свое мненье, Морсон мой любезный,
Мне без пристрастья скажи, никому не давай перевеса.
Сторону ты не держи, но смотри — и ему не потворствуй.
Видишь ли, стадо вон то — это овцы фурийца Сибирта,
Козам же этим хозяин, дружок мой, Эвмар сибаритский.
Кто, ради Зевса, тебя здесь расспрашивал, стадо Сибирта
Или мое? Из людей ты подлейший! И зря все болтаешь!
Да, благороднейший мой, я всегда отвечаю по правде,
Хвастаться я не люблю; ну, а ты уж и рад побраниться.
Все уж скажи до конца! Не вернуться, наверно, Морсону
В город до смерти. О Пан! Ты, Комат, больно много болтаешь.
Двух годовалых козлят я зарезал им давеча в жертву.
Так же ко мне Аполлон расположен — и славный барашек
Будет ему припасен: ведь Карнейские дни67 недалеко.
Доятся все, кроме двух, мои козы, по двойне родивши.
Глянув, красотка сказала: «Один ты их доишь, бедняжка?»
