лучших даров в дипломатических отношениях монархов.

Кречет — обитатель приполярных и полярных стран, прибрежных скал и лесотундры. И туда-то за ним отправлялись сокольники.

Русские помытчики уходили на север России артелями с атаманом во главе. Слетков и гнездарей (то есть полуоперившихся птенцов) брали мало, промышляли в основном уже опытных в охоте соколов. Ловили их сетью, растянутой над землей на обруче. Она падала на сокола, схватившего манную птицу (голубя, куропатку, цыплёнка).

Сокольники Западной Европы добывали кречетов на севере Скандинавии и Исландии. В Гренландию, где кречетов было много, обычно не плавали: прокорм пойманных там птиц (на месте и на обратном пути) стоил очень дорого. Даже когда из Исландии их доставляли в Копенгаген, то на пропитание 12 сокольников и 90 кречетов требовалось 8 быков и 136 баранов.

Совершенно баснословный аппетит!

Наряд (так и говорилось) ловчих птиц был таков. Клобучок — нечто вроде шапки. Его надевали на голову птицы так, чтобы он закрывал глаза. В клобучке сокол не пугается 'окружающих предметов' — лошадей, собак и множества незнакомых ему людей. Так же и для того применялся клобучок, чтобы сокол не увидел слишком далеко взлетевшую птицу и напрасно не гнался бы за ней. Обножи (путцы) — шелковые шнуры или ремешки длиной сантиметров в двадцать привязывали разными концами к одной и второй ноге птицы. Их никогда не снимали. Они были нужны, чтобы при ударе когтями обе ноги приходили в действие одновременно. И другое: когда путцы растянуты до предела, каждая нога приобретает как бы упор и силой удара не отбрасывается далеко вбок и назад.

Это, так сказать, в бою, а в 'мирное время' путцы служат словно бы ручкой, за которую удобно схватить взлетевшую в ненужное время птицу. Её подтягивают к себе за шнур, соединяющий путцы и перчатку охотника, но брать за крыло её нельзя и за ногу тоже: можно повредить и то и другое. За путцы же сокола удобнее всего ухватить, чтобы посадить его на место. Правда, при этом бывает, что он опрокидывается вниз головой. Но потом силой машущих крыльев вздымается, принимает правильное положение — головой вверх — и садится на руку сокольника. От путцев более длинный ремешок (сантиметров 80–150) тянулся к перчатке сокольника. Бубенцы из серебра или меди, прикрепленные к ногам сокола, помогали при розыске его, если он не вернулся назад — на руку сокольника или соколиный двор. Звон хороших бубенцов слышен за несколько сот метров.

Прилетать к человеку и садиться на его руку старые исландские сокольники приучали недавно пойманных кречетов так. Пускали птиц в помещение, в котором не было никаких предметов, а пол залит водой. Человек входил в него и ждал, когда налетавшийся вдоволь сокол, чтобы отдохнуть, не опустится на голову, руку или плечо человека — единственное, на что в этом помещении можно присесть неводоплавающей птице.

Русские же сокольники приручали ловчих птиц с 'держания'. Сокола 'в наряде' (с клобучком на голове и путцами на ногах) носили на руке 24 часа подряд. Снимали затем клобучок и предлагали птице мясо. Если не брала, снова носили 24 часа. Опять предлагали мясо. Обычно после этого сокол хватал его с жадностью. Когда не брал — 'ношение' продолжалось ещё сутки.

Дальше следовало 'вабление' — подманивание сокола голосом (обычно кричали 'ау-ау') и 'вабилом'. Это пара голубиных крыльев, прибитая к тонкой доске, вырезанной фигурно как раз по очертанию крыльев. Сокольник размахивал вабилом над головой, и по такому сигналу птица постепенно привыкала возвращаться к человеку, садиться к нему на правую руку, за что, разумеется, получала вознаграждение — кусок мяса. Вабление начиналось в закрытом помещении, потом продолжалось на воле, на дворе; здесь не прирученную ещё как следует птицу, привязывали длинным шнуром за путцы (чтобы не улетела).

Обученного всему этому сокола притравливали на живую дичь сначала в соколятне, а потом на поле. Первое время напускали его на некрупную добычу — на голубей, грачей, ворон.

Закончивший курс науки и опытный в охоте кречет делает до 70 'ставок' (бросков на добычу) и гонит её многие версты, пока не собьет на землю. Но обычно бросков бывает 15–25. Числом 'ставок' оценивается неутомимость и упорство сокола в нападении: кречет не прекращает атаки после неудачных бросков, а бьет и бьет, пока не падет на землю добыча. Но бывают, конечно, и такие 'ставки', которые и с одного раза либо с двух и трех насмерть поражают жертву: рассекают её когти сокола, как острым ножом.

Чтобы нанести удар когтями, кречет пикирует с меньшего расстояния до цели, чем сапсан — другой ловчий сокол, и потому меньше теряет в высоте при промахах. Пущенный на дичь, взмывает вверх крутой спиралью — идет 'на хвосте'. Он не так, как сапсан, — нападает не только на летящую птицу, но и на бегущую по земле добычу, например на зайца. Однако кречет не хватает, скажем, зайца, как ястреб, а, налетая раз за разом, бьет его когтями.

С кречетами добывали даже очень крупных птиц — цапель, дроф, гусей, журавлей, лебедей. Особенно когда напускали сразу двух-трех кречетов. Тогда и орлы не выдерживали их попеременного боя. Балобан — сокол, родственный кречету, поменьше его. Так вот с этим балобаном в Иране и поныне ещё охотятся даже на антилоп (джейранов). Наверное, в минувшие времена кречетами травили и газелей.

Сейчас в некоторых странах Западной Европы соколиная охота вновь входит в моду, практикуется и на Востоке. У нас в Средней Азии учрежден специальный питомник, где содержат ловчих птиц и учат их охоте.

К сожалению, очень мало осталось этих красивых и отважных птиц. Произвести их полный подсчет трудно. Но вот некоторые ориентировочные данные из 'Красной книги СССР':

Знаменитый орёл беркут издавна тоже ловчая птица. И поныне охотятся с ним у нас в Киргизии и Казахстане.

Сильная птица. Душит лисиц, рвет серн, молодых оленей; берет зайцев, глухарей, куропаток, гусей всюду, где гнездится на обширных просторах от лесотундр до Кавказских гор и Памира. Охотятся беркуты часто парами: самец и самка неразлучны годами. Они привязаны к старым гнездовьям. Гнёзд у них несколько — до четырёх; то в одном высиживают одно (молодые птицы) либо два-три яйца (старые), то в другом.

Внушительные сооружения эти гнезда — порой двухметровой высоты, трехметровой ширины. Не один центнер веток уложен в них.

К сожалению, этих прекрасных орлов осталось мало. В Европе, где учет беркутов ведется давно, гнездятся их считанные пары: в Скандинавии — около ста, в Альпах — приблизительно сто пятьдесят, в Германии (в Баварии) — всего семь. В Шотландии и Ирландии подсчет дал бы, наверное, такие же унылые цифры.

Хотя беркут населяет всю территорию СССР, это очень редкая у нас птица. По данным 'Красной книги СССР', 'на территории Центра Европейской части СССР известно не более 10–20 гнездящихся пар', в Эстонии