мне обратить на это внимание Господа…
— Поскольку Господь всезнающ, то, я уверена, он уже осведомлен об этом.
— Я тоже в этом уверен. Но я полагал, что если я смогу побеседовать с ним лично, только один раз…
— Боюсь, что на данный момент это невозможно. Но вы можете оставить сообщение. Господь бесконечно милостив и честен, и я уверена, что он рассмотрит вашу проблему, как только у него выдастся время, и сделает то, что сочтет справедливым и благим. Знаете, он просто чудесен. Я люблю Господа.
— Как и мы все, — печально согласился Эдгарс.
— Еще что-нибудь?
— Нет. Да! Вы не могли бы соединить меня с мистером Джозефом Дж. Эдгарсом?
— А кто это?
— Мой отец. Он умер около десяти лет назад.
— Извините, сэр, но это не разрешено.
— Не могли бы вы хотя бы сказать, с вами ли он или где-то еще?
— Прошу прощения, но подобной информации мы не разглашаем.
— Ну так скажите хотя бы, есть там у вас хоть
— За информацией касательно загробной жизни, — ответила мисс Офелия, — будьте добры, обращайтесь к ближайшему священнику, пастору, раввину, мулле или любому другому аккредитованному представителю Господа. Спасибо, что обратились к нам.
Зазвенели колокольчики. Потом в трубке воцарилась мертвая тишина.
— Что сказал большой начальник? — осведомился генерал Мюллер.
— Ничего я не получил, кроме отговорок от секретарши.
— Лично я не склонен к суевериям вроде веры в Бога, — заметил генерал. — Даже если это и правда, не верить в него полезнее для здоровья. Ну что, продолжим?
Они продолжили.
«Истинная моя личность остается для меня тайной, и тайну эту при нынешних обстоятельствах вряд ли удастся раскрыть. Но я был во дворце Дженгик. Я видел, как мегентские воины лезут через алые балюстрады, переворачивают церемониальные бронзовые котлы, ломают, убивают, рушат. Губернатор погиб с мечом в руке. Терранская гвардия заняла последний рубеж у Скорбной цитадели и сгинула до последнего человека в страшном бою. Придворные дамы защищались кинжалами столь ничтожными, что защита эта была лишь символической. Им была дарована легкая смерть. Я видел, как пламя пожирает серебряных земных орлов. Я наблюдал, как дворец Дженгик — этот шедевр архитектуры, символизирующий размах земного владычества, — беззвучно рушится в прах, из которого восстал. И понял я, что все потеряно и что Терре — планете, чьим верным сыном я себя считаю, несмотря на то что был я (скорее всего) создан, а не сотворен, произведен, а не рожден, — что божественной Терре судьба уготовала быть уничтоженной дотла, пока не сотрется даже память о ее памяти».
«Ты сам сказал: 'В глазу его взорвалась звезда'. В эти последние часы я должна любить тебя. Слухи сегодня кишат, и алеет небо. Я люблю, когда ты поворачиваешь голову вот так. Может, и правда, что мы лишь мякина меж стальных жерновов жизни и смерти. Но я предпочитаю следить за временем по собственным часам. И я лечу в лицо очевидному, лечу с тобой.
Это конец, я люблю тебя, это конец».
Конечная
Это случается вот так: ты откидываешься на спинку кресла (первый класс, компания «Мажорские космические линии»), закуриваешь сигару и берешь бокал шампанского — начинается рейс из Развал-Сити, Земля, на Гнусьвилльский Перекресток, Арктур-XII. Сразу за таможенным барьером тебя ждет Магда, а в «Ультима Хилтоне» устроят шикарную вечеринку в твою честь. И ты понимаешь, что, прожив наполненную борьбой жизнь, ты наконец добился богатства, успеха, привлекательности и уважения. Жизнь похожа на кусок печеночного паштета — сочная, жирная, вкусная. Ты столько лет перекапывал дерьмо ради этой минуты, и вот она настала, и ты готов насладиться ею.
И тут загорается табло: «ПОСАДКА»
— Эй, красотка, — окликаешь ты стюардессу, — что творится?
— Мы высаживаемся на Конечной, — отвечает она.
— Но ее нет в расписании. Почему мы приземляемся?
— Сюда нас завел корабельный компьютер, — пожимает плечами стюардесса. — Придется вылезать.
— Послушайте, — холодно начинаешь ты, — мой добрый друг Дж. Уильямс Нэш, президент вашей линии, лично заверил меня, что остановок вне расписания не будет…
— На Конечной гарантии недействительны, — объясняют тебе. — Может, вы и не собирались сюда, но то, что сюда вы приехали, — это точно.
Ты застегиваешь ремни и думаешь: «Ну что за невезение! Всю жизнь вкалываешь как ишак, врешь, воруешь, жульничаешь, а только захочешь повеселиться — нате вам, Конечная».
На Конечную попасть легко. Всего и дел — появиться тут. Космолет припаркуйте на свалке. Никаких бумаг подписывать не надо. Ни о чем не волнуйтесь. Пройдитесь, познакомьтесь с ребятами.
В крутом оттяге подваливает Живчик с вопросом:
— Чуваки, а с чего вы тут кайф ловите?
— Да навроде как с «Надежды-98», — отвечает Нюхач Морт.
— А какие с той «Надежды» глюки?
— Начинаешь думать, что у тебя есть будущее.
— Эк, мне бы так потащиться, — грустно вздыхает Живчик.
Познакомьтесь с Люси-Лапочкой, девушкой с тысячью ожиревших тел.
— Каждый понедельник я захожу в «Небесную лавку тел» и хочу выбрать себе наконец симпатичное тело — вы понимаете, что я имею в виду,
Комментарий доктора Бернштейна:
— Ее спасение в ее похмелье. Неудачники всегда принимают истинный облик. Будете уходить — пните ее. Она напрашивается.
Жирардо много путешествовал, но никогда не забирался далеко от дома.
— Точно говорят, что вся Галактика поместится у меня в голове. Чем дальше едешь, тем меньше видишь. Был я на Акмене-IV — вылитая Аризона. Сардис-VI — калька с Квебека, а Омеона-VI — двойник Земли Мэри Бэрд.
— А на что похожа Конечная?
— Если бы я не знал, где я, — отвечает Жирардо, — то подумал бы, что вернулся домой в Хобокен.
