получают свое развитие в двууглекислоуглеродной атмосфере.
— Такого пока нигде не наблюдалось.
— В бесконечности миров… всякое может случиться. — Он закончил шепотом: — Должно случиться.
— Раз на дуодециллион[2], - обронил Чинг, пожимая плечами.
Прибыв наконец в преобразовательный пункт и воспользовавшись грузовым преобразователем, они отослали свою машину (прямо на стоянку Римбро). А вслед за машиной и сами вошли в вероятностную модель Римбро. Сначала Чинг, затем Мишнофф.
— Красивый дом, — с удовлетворением заметил Чинг. — Очень красивый образец. Хороший вкус.
— Слышишь что-нибудь? — спросил Мишнофф.
— Нет.
Чинг неторопливо прошел в сад.
— Эй! — крикнул он. — Краснокожие Род-Айленда.
Поглядывая на стеклянную крышу, Мишнофф последовал за ним. Солнце выглядело точно так же, как и на триллионе других Земель.
— Здесь была бы вполне вероятна растительная жизнь на стадии зарождения, — рассеянно произнес он. — Возможно, сейчас происходит постепенное выпаривание двууглекислого углерода. Компьютер вряд ли узнает об этом.
— А чтобы зародилась животная жизнь, понадобится, по-видимому, миллион лет, и еще миллион лет, чтобы она вышла из океана.
— Не обязательно. Эта модель может развиваться своим путем.
Чинг положил руку на плечо компаньона.
— Все это пустые измышления. Когда-нибудь ты мне расскажешь, что тебя беспокоит на самом деле, вместо того чтобы просто намекать. Тогда мы сможем помочь тебе разобраться в собственных мыслях.
Досадливо хмурясь, Мишнофф увернулся от обнимавшей его руки. Терпимость Чинга всегда действовала ему на нервы.
— Давай обойдемся без психотерапии… — начал было он, но внезапно замолчал. — Слушай! — прошептал он затем.
До них донесся отдаленный рокочущий звук. Звук повторился.
Они установили в центре помещения сейсмограф и активировали силовое поле, которое проникало глубоко вниз и было накрепко связано со скальным основанием. Оба наблюдали за дрожащей стрелкой, регистрирующей толчки.
— Одни поверхностные волны, — проговорил Мишнофф. — Очень неглубокие. Источник колебаний явно не подземный.
Чинг заметно приуныл.
— Тогда что же это может быть?
— Думаю, — сказал Мишнофф, — что хорошо бы нам выяснить это. — От дурных предчувствий его лицо посерело. — Нам придется взять еще один сейсмограф и разместить его в другом месте. Тогда мы сможем определить очаг возмущения.
— Разумеется, — отозвался Чинг. — Я выйду наружу с другим сейсмографом, а ты оставайся здесь.
— Нет, — решительно произнес Мишнофф. — Наружу пойду я.
Мишноффом владел страх, но у него не было выбора. Если шум связан с тем самым, то он психологически готов к этому. Он бы сумел передать предупреждение. Появление снаружи ни о чем не подозревающего Чинга имело бы гибельные последствия. Предупредить Чин-га он тоже не мог, потому что тот, несомненно, никогда не поверит ему.
Поскольку Мишнофф был человеком вовсе не героического склада, его охватила дрожь. Он дрожал, когда забирался в кислородный скафандр и неловко возился с дезинтегратором, пытаясь локально разрушить силовое поле, чтобы освободить себе запасной выход.
— Почему ты так хочешь выйти? У тебя есть какая-либо веская причина? — спросил Чинг, наблюдая за неловкими действиями напарника. — А то я бы с удовольствием.
— Все в порядке. Я выхожу, — произнес Мишнофф, выталкивая слова из пересохшего горла, и шагнул в тамбур, из которого лежал путь на пустынную поверхность безжизненной Земли. Предположительно безжизненной Земли.
Пейзаж, представший перед глазами Мишноффа, был ему не в диковину. Такое он видел уже сотню раз. Голые скалы в лощинах, выветрившиеся под воздействием ветра и дождя, покрытые коркой и припудренные песком. Маленький звонкий ручеек, бьющийся о каменистое дно своего русла. Пейзаж выдержан в коричневых и серых тонах, зеленого нет и в помине. И ни единого звука, издаваемого живым существом.
Тем не менее солнце было тем же, и теми же, вероятно, были созвездия, когда наступала ночь.
Место поселения располагалось в том районе, который на собственно Земле назывался бы Лабрадором. (И здесь тоже был Лабрадор, самый настоящий. По подсчетам, значительные изменения в геологическом развитии Земель наблюдались крайне редко — один случай из квадрильона или около того. Континенты вплоть до мельчайших деталей были повсюду вполне узнаваемы.)
Несмотря на местоположение и время года — октябрь, погода была жаркой и влажной. Чувствовалось, что на мертвой атмосфере этой Земли сказывался тепличный эффект двууглекислого углерода.
Мишнофф подавленно смотрел на все это сквозь прозрачное стекло шлема. Если эпицентр шума находился бы где-то поблизости, то для его определения было бы достаточно установить второй сейсмограф примерно в миле отсюда. Если же нет, то придется воспользоваться воздушным скутером. Итак, для начала разберемся с менее сложным вариантом.
Тщательно выверяя каждое движение, он стал подниматься по каменистому склону горы. На вершине он бы сумел выбрать нужное место.
Мишнофф поднялся на вершину, пыхтя и страдая от мучительной липкой жары, и обнаружил, что ему не придется что-либо выбирать.
Его сердце колотилось так громко, что когда он крикнул в радиомикрофон, то едва расслышал свой голос:
— Эй, Чинг, здесь вовсю идет какое-то строительство!
— Что? — ударил по барабанным перепонкам вернувшийся изумленный возглас, полный смятения.
Ошибки не было. Разравнивалась земля. Работали механизмы. Взрывались скалы.
— Ведутся взрывные работы! — вскричал Мишнофф. — Отсюда и шум.
— Но это невозможно! — закричал в ответ Чинг. — Компьютер никогда бы не выбрал дважды одну и ту же вероятностную модель. Он бы не смог.
— Ты не понимаешь… — начал Мишнофф.
Но Чинг следовал фарватером лишь собственных мыслей:
— Давай закругляйся там, Мишнофф. Я иду к тебе.
— Нет, черт возьми! Оставайся там! — встревоженно закричал Мишнофф. — Держи со мной связь по радио и, бога ради, будь готов срочно вернуться на собственно Землю, как только я скажу.
— Почему? — спросил Чинг. — Что происходит?
— Пока не знаю, — признался Мишнофф. — Предоставь мне возможность выяснить это.
К своему удивлению, он заметил, что зубы его стучат.
Шепотом посылая проклятия по адресу компьютера, вероятностных моделей и ненасытной
