включила телевизор, и экран заполнился ослепительными бликами белого и серебристого тонов: это был бальный зал с рождественской елкой сорока футов высоты, украшенной белыми пушинками и серебристыми звездами. Зал был оформлен в белых тонах; и ткани, и гирлянды, и венки – зимняя страна чудес. Некоторые гости уже прибыли и начинали угощаться у массивного буфета.

– Прошу тебя, Саймон, иди вниз и будь нашим гостям радушным хозяином, каким ты всегда был для них.

– Я надеялся на один танец с тобой, Беверли, – произнес он.

Они смотрели друг на друга через всю комнату. Саймон и Беверли ни разу не танцевали друг с другом.

– Прошу тебя, – мягко повторила она, – Пожалуйста.

Он подошел и коснулся ладонью ее щеки.

– Позволь мне помочь тебе, Беверли. Дай мне встать между тобой и тем, что пугает тебя.

Она посмотрела ему в глаза, еще мгновение, и она бы выболтала ему все. Но сдержалась, заставляя себя еще и еще на секунду сохранять присутствие духа и сохранить тайну в себе. Пока он не сказал:

– Хорошо, пусть будет, как ты хочешь. Я ухожу, чтобы приготовиться к балу. Если ты передумаешь…

Оставшись одна, она попробовала устроиться поудобнее, чтобы наблюдать за балом по монитору. Но вскоре поняла, что ее охватывает какое-то странное беспокойство и она не может усидеть на месте. Запах его одеколона распространился по комнате, она все еще чувствовала на щеке прикосновение его пальцев.

О Боже, что же делать? Сидеть здесь? Как заключенная в собственном доме, как зверь в клетке, и ждать разоблачения Отиса Куинна? Всю жизнь она активно боролась, а сейчас чувствовала, что ведет себя трусливо.

Она снова подумала о Саймоне. Сколько она себя помнила, она всегда была одна, отгороженная от мужчин и любви, полагаясь только на себя, обделенная сильными мужскими плечами, на которые можно было бы опереться в трудную минуту. Саймон сказал, что хочет разделить с ней ее бремя, защитить от того, что ее пугало. Разве не могла она сейчас наконец позволить себе положиться на чью-то силу? Разве было бы ошибкой открыться ему и позволить помочь ей?

Послезавтра у меня может не быть возможности использовать свой шанс с Саймоном. Послезавтра мир может измениться для меня.

Она подошла к двери и выглянула в холл. Саймон был уже у себя и готовился к балу. Тихонько прикрыв за собой дверь, с замирающим сердцем, Беверли прошла к его комнате, остановилась и прислушалась. За дверью был слышен шум воды в ванной.

Она потрогала ручку: открыто. Раньше Беверли бывала в его апартаментах. Это жилье было удивительным отражением обратной стороны характера человека, которого она знала очень хорошо и одновременно не знала совсем. Саймон Джунг, всегда такой аккуратный и педантичный при исполнении своих обязанностей, видимо, легко мирился с беспорядком в обыденной жизни. Книги, журналы и видеокассеты были разбросаны повсюду, стол был завален бумагами, шелковый галстук висел на спинке стула.

Она подошла к ванной, из полуоткрытой двери шел пар. Она слышала, что он там; ноги шлепали по воде, мыло со стуком упало на пол. Она заглянула внутрь. Сквозь пластиковый занавес видна была его фигура.

Ванные комнаты в «Замке» были огромными, как делали в старину; душевая тоже была просторной, со встроенными в стену скамьями из мрамора, а несколько душей располагались на разной высоте. Душевую в ванной Саймона можно было переделать в парилку.

Беверли медленно снимала свою одежду, не отрывая глаз от силуэта за пластиком, и чувствовала резкий запах «Айриш спринт».

Полностью раздевшись, она подошла к пластиковому занавесу и отодвинула его. Саймон стоял к ней спиной, намыливая грудь и руки, подставив лицо под струю воды. Она разглядывала его крепкую спину и стройные ноги. У него были плечи пловца, впрочем, делая первый шаг к нему, она не могла вспомнить, чтобы он ходил в бассейн.

Неожиданно он повернулся и на миг застыл в изумлении.

– Беверли! – произнес он, и она мягко прильнула нему, встретившись с его губами, как будто ей доводилось делать это сотни раз. Теплая пена скользила по ее груди и животу, а она прижималась к нему все плотнее и уже ощутила его эрекцию.

Она чувствовала, как его руки в мыле скользят по ее спине, опускаясь ниже и ниже. Она взяла его член и направила между бедер, плотно сжав ноги.

Он изучал ее языком: сначала рот, потом груди, при этом соски сделались упругими. Дотянувшись до янтарного шампуня, он стал выдавливать по всему ее телу приятную золотую жидкость, разглаживая ее по груди, потом по спине, потом между ног, слегка заходя пальцами внутрь.

Их обливала теплая вода, из-за пены кожа мягко скользила. Саймон включил другие струи, чтобы потоки воды окатывали их под разными углами. Беверли медленно опустилась на колени и взяла его член в рот. Он закрыл глаза и издал стон.

Неожиданно он опустился к ней, поднял и уложил спиной на мраморную скамеечку, широко раздвинув ее ноги и проскальзывая между ними, до упора прижимаясь и выходя почти полностью равномерными глубокими движениями. Она кусала его губу и засасывала горячий язык, ароматная вода смывала с них пену, а их разгоряченные тела продолжали двигаться в одном ритме. Беверли подняла колени еще выше и обвила его ногами вокруг талии, заставляя проникать все глубже и глубже. Когда оргазм достиг апогея, ее пальцы впились ему в спину, она выкрикивала его имя и чувствовала, как он кончает в нее в эти же ошеломительные мгновения.