Филиппа оторвалась от «Лос-Анджелес таймс». Она пыталась составить маленькую книжку под условным названием «Гиперинсулинемия и как ее контролировать», уверенная, что есть множество людей, которые, подобно ей, страдают от этой аномалии, но не имеют представления, что делать. Но она не была в состоянии сосредоточиться на этом, потому что на первой полосе газеты был повергший ее в ужас очерк с фотографиями из Вьетнама – дети, плачущие над своими мертвыми родителями. В конце недели в Сенчури- парк должен был состояться грандиозный антивоенный митинг, и она просила Кейта пойти вместе с ней, но он уклонился, сказав, что не может пропустить однодневный фестиваль Богарта[31] в Санта-Барбаре. Тогда они решили пойти на митинг с Чарми, чтобы присоединить и свои голоса протеста.
Когда она увидела сквозь тюлевые шторы силуэт автомобиля на противоположной стороне улицы, она убрала газеты. И тут же вошел водитель. Ровно через неделю минута в минуту. Она подумала, что такая пунктуальность произвела бы впечатление на Кейта. Водитель не присел. Он протянул листок бумаги и сказал:
– У нас есть вопросы. Эти названия не значатся ни в одной сменной диете. Мы хотим знать, как они могут быть введены в диету, если могут вообще.
Филиппа прочитала перечень, отпечатанный на машинке: перепелки, pate de fois grass,[32] икра, бренди, различные хлебы. Ничего похожего на бакалею обычного члена «Старлайта».
Прямо на листке она написала свой ответ. «Перепелка может быть обжарена на сковороде, или на огне, или сварена, но без кожи. Икры избегайте из-за большого содержания соли. А также pate. Потребление хлеба может быть увеличено один раз на четвертой неделе при условии, что положено начало обусловленной потере веса. Если фрукты недоступны или плохо переносятся, то каждая смена фруктов может быть заменена двумя сменами овощей. Алкоголь недопустим никакой».
Филиппа вручила ему недельную инструкцию с отпечатанным наверху девизом «Старлайта»: «Верьте в себя» и на случай, если клиент женщина, два приложения – по моде и макияжу.
После того как он ушел, Молли и другие женщины снова сгрудились у окна, пытаясь определить, кто находится в машине. Никому из них не пришла в голову мысль, что шофер может приехать и один.
В последующем «мерседес» появлялся с абсолютной точностью – каждый понедельник ровно в девять часов утра – парковался напротив здания, и шофер приходил с отпечатанными на листке необычными вопросами.
В пятый понедельник Филиппа спросила:
– Могу я поинтересоваться, как ваш наниматель себя чувствует?
– Диета приносит некоторый результат, – последовал сжатый ответ.
К концу второго месяца Чарми стала как случайно объявляться в кабинете Филиппы, главным образом, чтобы проводить взглядом здоровяка шофера. Она нисколько не продвинулась с Иваном Хендриксом. После нескольких легких заигрываний вроде «Обожаю мужчин, которые ценят картофельные чипсы», она прекратила эти попытки. Он не раскрывал ей свою личную жизнь, не попадался на ее приманку, поэтому она пришла к выводу, что у него есть женщина. Но временами она ловила на себе его странный взгляд, и ей казалось, что он хочет ей что-то сказать.
Она уже не была замужем, но, хотя и развелась с Роном, сохранила его фамилию, ей нравилось, как это звучит: Чарми Чармер. «Словно экзотическая танцовщица», – говорила она. Она полагала, что этот шофер без шеи с красивыми глазами застуживает хорошего пинка.
Прочитав последний лист с вопросами, Чарми воскликнула:
– Утка «Лонг-Айленд»! Плоды киви! – Она уставилась на Филиппу. – А это что за чертовщина – киви?
– Мне кажется, что у нашего секретного клиента очень дорогостоящие вкусы.
Они обе посмотрели на шофера, но тот молчал. В конце четвертого месяца шофер заявил, что намеченный вес успешно достигнут. Поэтому Филиппа вручила ему программу поддерживающей постоянный вес диеты и пожелала его клиенту удачи.
– Ну и что ты предполагаешь? – спросила немного разочарованная Чарми. – Возможно, мы так и не узнаем, кто это был.
Но когда через две недели к подъезду подлетел спортивный автомобиль и Чарми увидела, кто из него вышел, она ворвалась в кабинет Филиппы и на одном дыхании буквально завопила:
– Филиппа! Ты никогда не догадаешься, кто сюда идет! Пол Маркетти! Сенатор Пол Маркетти! Вот кто наш таинственный клиент! Я видела его однажды. Господи, Филиппа, ты должна тоже увидеть его! Этот мужчина – горячее сливочное мороженое с помадками. Я могла бы есть его ложкой!
– Но почему ты думаешь, что это он был нашим таинственным клиентом?
– А ты прикинь сама. Шестнадцать недель подряд черный «мерседес» подкатывает к нам, водитель – этот колосс Родосский – выходит, получает диету и уезжает. Потом колосс заявляет, что диета имела успех, и теперь появляется этот сенатор Маркетти, Филиппа! Сенатор Соединенных Штатов!
– Но, насколько я помню, сенатор Маркетти не был толстым.
Филиппа пыталась вспомнить, когда она в последний раз видела его фотографию в газетах. Некоторое время назад он пережил трагедию – загадочную смерть сына, и это выбило его из очередной гонки в Сенат.
– Может быть, толстой была его жена, – сказала Чарми, выглянув в холл. – Вот он идет!
Сопровождаемый взволнованной Молли, сенатор вступил в кабинет Филиппы.
Филиппа поднялась ему навстречу.
Он взял ее ладонь, мягко пожал и сказал:
– Не могу выразить, миссис Робертс, как я рад встретиться с вами.
