Он застыл на месте.
Он почувствовал чье-то присутствие.
Он был тут не один!
Облизав губы, он припал к земле, задержал дыхание и прислушался.
Нет, тихо. Только птицы поют.
Но как-то громко поют.
Слишком громко!
Абсолютная какофония.
— Безмозглые тупицы! Косоглазые уроды! Грязные шлюхи! Прохвосты! Болваны! Вонючие мерзавцы! Гнилые подонки! Долбаные пропойцы!
Браконьер в замешательстве огляделся. Что за черт? На деревьях было больше птиц, чем он видел за всю свою жизнь, — и все они выкрикивали ругательства.
— Ублюдки! Чурбаны! Дебилы! Шавки! Идиоты! Мелкие говнюки! Безмозглые свиньи! Сраные уроды! Вонючие клоуны!
Его тревога сменилась суеверным ужасом.
Браконьер уже собирался повернуться и дать деру, но его остановило неприятное ощущение в шее. Он взглянул вниз, и его щетинистый подбородок напоролся на мокрое красное лезвие, торчащее из горла. Он закашлялся кровью и последнее, что увидел: как острие выскользнуло наружу и пропало.
Он свалился на глинистую землю и умер.
Его убийца вложил шпагу в трость. Как и все «развратники», он был хорошо одет, в одной руке держал бумажный пакет, а на спине у него висел рюкзак.
И еще много таких людей, наверное, целые сотни, расположились в тени под деревьями вокруг поля.
На деревню спустились сумерки, и чужаки с рюкзаками и тростями куда-то исчезли. Куда именно, Старый Фонарщик Картер не мог даже представить.
Весь день он мел улицу до блеска. А вечером, сидя дома в кресле, наслаждался кружкой горячего чаю с горячей пышкой, намазанной маслом.
Он поставил блюдце с кружкой на ручку кресла, поднес пышку ко рту и… замер.
Кружка задребезжала на блюдце.
— Что такое… — пробормотал он, опуская пышку и вставая. Он подошел к окну и выглянул. Ничего особенного он не увидел, только услышал странный гул.
Подойдя к двери дома, он открыл ее и ахнул: с неба прямо над его домом спускалось кожаное кресло.
Оно приземлилось, винт закрутился медленнее, барабанный стук мотора стал тише, пар рассеялся.
Наконец шум совсем утих. Лопасти остановились. Человек, сидевший в кресле, сдвинул очки на лоб, зажег трубку и закурил.
Старый Фонарщик Картер с опаской вышел из дома. Он закрыл дверь, прошел по дорожке, пересек чисто выметенную улицу, приблизился к человеку в кресле и сказал:
— Сангаппа.
Тот поглядел на него и, сжимая зубами мундштук трубки, переспросил:
— Что?
— Сангаппа, — повторил Старый Фонарщик Картер. — Это самый лучший смягчитель кожи, который можно купить. Его привозят из Индии. Он дороговат, конечно, однако стоит этих денег. Нет ничего лучше него. Сангаппа. Пользуйтесь им, и ваше кресло всегда будет в порядке.
— Я так и делаю, — ответил человек, поднял к глазам бинокуляры и направил их вдоль улицы.
Старый Фонарщик Картер какое-то время молча жевал пышку, пока не понял, куда смотрят линзы: на перекресток главной улицы и Беабиндер-лейн, в самый конец деревни, за которым поля и леса взбирались на дальний холм.
— Ищете птиц?
— Допустим.
— Болтунов?
Человек опустил линзы.
— Странно вы говорите…
— Сегодня вообще странный день. Вы из полиции?
— Почему вы так решили?
— А сапоги?
— Ах, ну да.
— Эта сангаппа… она годится и для сапог. Они в лесу.
— Болтуны, что ли?
— Да. В клетках, в пакетах, в руках у людей.
— Сколько? Людей, я имею в виду.
— Туча, я бы сказал. Это та самая новая механическая лампа?
Он указал на маленький цилиндр, висевший на груди человека.
— Да, она и есть.
— Мне бы такая пригодилась, если бы я дважды не вышел на пенсию.
— Дважды?
— Да. Она яркая?
— Даже очень яркая, мистер…
— Старый Фонарщик Картер, сэр. Я был фонарщиком, прежде чем вышел на пенсию во второй раз. А вы детектив?
— Нет. Констебль. А в первый раз?
— Я солдат. Служил в полку королевских стрелков. У них еще и сети.
— У стрелков?
— Нет, у людей в лесу. Сети и болтуны.
— А, понял. Ну что ж, благодарю вас, Старый Фонарщик Картер. Я констебль Кришнамёрти. Вы сообщили мне очень полезную информацию. Хотите маленький совет?
— Не откажусь, сэр. Я же рассказал вам о сангаппе!
— Да. Так вот что: носа из дому не высовывайте нынче вечером!
Пока солнце садилось, полицейские начали выбираться из Пайперс-Энда. Широкой молчаливой дугой они двигались к Олд-Форду — к южной, восточной и северной границе усадьбы Олсопов.
Детектив-инспектор Томас Честен вел свой отряд к южной границе.
Детектив-инспектор Уильям Траунс — к восточной.
Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон — к северной.
Тем временем семейство Олсопов укрывалось в подвале своего дома, освещенном свечой; мужчины играли в вист, а в прихожей сестра Рагхавендра сидела на стуле лицом к парадной двери. На коленях у нее лежал револьвер, палец она держала на спусковом крючке.
За деревней, к востоку, около заброшенной фермы, приземлились шесть винтостульев. Их седоки смотрели на Олд-Форд и ждали, когда взлетит винтостул констебля Кришнамёрти. В тот же миг они должны были последовать за ним.
Отряд Бёртона находился в полной боевой готовности.
Но и противники не дремали.
Под деревьями, окружавшими усадьбу Олсопов, прятались «развратники», терпеливо снося поток
