§4

РОССИЯ И МОДЕРНИЗАЦИЯ

К началу XX в. Россия входила в число крупней­ших капиталистических держав мира. Темп ее разви­ тия был, в общем, достаточно высоким. Тем не менее Россия заметно отставала по многим показателям и от США, и от Германии.

С чем это было связано? Как правило, всю вину возлагают на силу и прочность феодальных устоев. Но такого ответа явно недостаточно — ведь Германия то­же выстраивала капитализм на полуфеодальной осно­ве, однако ее успехи были гораздо заметнее. Конечно, традиционные структуры тормозили развитие России. Но важным было и другое: отношение различных об­щественных сил и центральной власти к модерниза­ции, степень их активности.

Русское общество и проблема модернизации

Победив в войне 1812 г., Россия избежала унизи­тельной участи многих европейских стран — она не оказалась под властью иноземных захватчиков. Но и не испытала воздействия либерально-буржуазных ре­форм Наполеона. Идеи Просвещения и Французской революции в то время были распространены лишь среди небольшой части русской дворянской интел­лигенции. Буржуазия (в Западной Европе — самая заинтересованная в модернизации сила) была еще сравнительно немногочисленна, неконсолидированна и слишком зависима от государственной власти, что­бы претендовать на политическое лидерство и доби­ ваться уничтожения феодальных устоев. В крестьян­ской среде росло число людей, занимавшихся торго­ вой и предпринимательской деятельностью. Но в общей своей массе крестьянство, остававшееся до 1861 г. в крепостном состоянии, жившее патриархаль­ной общинной жизнью (даже после реформы), было скорее противником модернизации, а не ее сторонни­ком.

В результате на протяжении всей первой половины XIX в. — в то время, когда страны Западной Европы переживали буржуазные революции, — в России про­изошел только один всплеск осознанной борьбы за мо­дернизацию — восстание декабристов в 1825 г. Не бур­жуазия, а дворянская интеллигенция поставила цель ликвидировать крепостное право, установить консти­туционную монархию или республику, поощрять предпринимательство и торговлю.

Поражение восстания (точнее, дворцового перево­рота), конечно, не уничтожило общественного движе­ния за преобразования в России. Наоборот, число его участников росло — особенно с 1840—1850-х гг., ког­да серьезной силой стала разночинная интеллигенция. Общественное движение во второй половине века ста­ло более сложным по структуре; в нем появлялись новые группировки, отличающиеся друг от друга по сво­им программам, — от радикалов до умеренных либе­ралов, но опять-таки оно развивалось без активного участия буржуазии.

Уже в эту эпоху среди участников общественного движения появились острые идейные разногласия по поводу того, какие именно преобразования нужны в России и как их следует осуществлять. Вопрос о само­бытности России разделил нашу интеллектуальную элиту на два лагеря — славянофилов и западников. Спор их последователей не утихает и в наши дни.

Интерес к национальным историческим традици­ям, попытки определить, в чем состоит уникальность России, что сближает ее с другими цивилизациями и что отличает от них, — всё это было проявлением очень важного процесса: роста национально-истори­ческого самосознания. Но в результате для большей части русского образованного общества понятия «мо­дернизация» и «европеизация» слились в одно. Модер­низация воспринималась как насильственное внедре­ ние чужеродной западной модели в русскую цивили­зацию, как утрата национальных традиций.

Между тем уже в 1850—1860-е гг. опыт некоторых восточных стран (Турции и особенно Японии) показал, что модернизация не является уникальной особенно­стью Западной Европы. Европеизацию и модерниза­цию нужно отличать друг от друга. Ориентация на западноевропейскую модель — временное явление в процессе модернизации и не может разрушить наци­ональную самобытность.

Идеи славянофилов были очень сильны: они оказа­ли влияние на революционных демократов, в том чис­ле и на западника А. И. Герцена, который после 1848 г. разочаровался в демократизме буржуазного об­щества и стал рассматривать русскую общину как главную основу будущего справедливого строя. При этом Герцен отстаивал мысль о том, что капитализм — совершенно необязательный этап в развитии России. Начиная с 1870-х гг. преемниками славянофилов и Герцена в этом отношении стали народники, организовавшие знаменитые хождения в народ с целью подго­товить крестьян к революции. Делая ставку на патри­архальную общину, критикуя отрицательные стороны западноевропейского капитализма, народники не счи­тали задачу модернизации России актуальной.

К концу 1870-х гг., когда хождение в народ потер­пело крах, движение оказалось в ситуации глубокого кризиса и распалось на разные группировки. «Народ­ная воля» встала на бесплодный путь политического террора; организация «Черный передел» продолжала вести малоуспешную пропаганду среди крестьян; лишь часть народников, оценив роль политики малых дел, стала активно работать в земствах и сблизилась с либералами.

Создание в 1883 г. группы «Освобождение труда» ознаменовало поворот части русской интеллигенции к социал-демократическим учениям. В России стала за­воевывать популярность наиболее радикальная запад­ная идеология — марксизм, возникший как ответная реакция на противоречия и проблемы развитых капи­талистических стран. Его глашатаями были члены Союза борьбы за освобождение рабочего класса (1895) во главе с В. И. Ульяновым (Лениным), которые отста­ивали марксистскую идею непримиримой классовой борьбы, социалистической революции и установления диктатуры пролетариата. Таким образом, и эта группи­ровка, довольно популярная в среде молодого и немно­гочисленного рабочего класса России, была противни­цей постепенных буржуазно-либеральных реформ, ибо буржуазия объявлялась классовым врагом наряду с по­мещиками и системой самодержавия в целом.

Конечно, кроме радикалов разного толка в России были и сторонники мирных средств борьбы. К ним принадлежала часть народников, разочаровавшихся в терроре и попытках подвигнуть крестьян на револю­ цию, и часть социал-демократов («легальные марксис­ты» во главе с П. Струве и М. Туган-Барановским, «экономисты» во главе с Е. Кусковой и С. Прокопови-чем). Все эти группировки в конечном счете сближались с либералами. Число их постепенно росло, но роль в политической жизни страны и влияние на на­род были не слишком значительными.

Защитников буржуазного строя и связанного с ним процесса модернизации в России было очень мало. И в общем, это неудивительно: борьбу за преобразования и споры о том, какой должна быть новая Россия, вела в основном интеллигенция. Буржуазия, которая в За­падной Европе играла роль главной ударной силы, в нашей стране безмолвствовала; до 1905 г. она не имела даже своей партии.

…Робость и косность состоятельного класса страны в экономической сфере вполне проявлялись и в его политическом поведении. Сам он был настроен безусловно монархически и националистически, одна­ко предпочитал оставаться в тени.

Р. Пайпс. Россия при старом режиме

На пороге буржуазных революций в России скла­дывалась совершенно уникальная расстановка сил: радикальным силам, выступавшим с лозунгом урав­нительности, практически не была противопоставле­на сила, отстаивавшая буржуазный строй.