неоднократно писал: как только в Советском Союзе начнется процесс демократизации, он (Советский Союз) будет обречен на исчезновение (в силу выдвижения на первый план межэтнического фактора) как основанный на порочной базе?

Ведь в общем-то правильное понимание того обстоятельства, что сама наша (административно- бюрократическая) система исчерпала себя в той форме, в какой она существовала, и привело к необходимости в апреле 1985 года крупных изменений. Но другое дело, как осуществлялись эти изменения, в какой форме. И в этом смысле, если говорить о нашей исторической вине, я уже как-то сказал: может быть, мы тоже виновны, вполне возможно — и каждый из нас, и руководители Верховного Совета. Я лично тоже не снимаю с себя свою часть ответственности.

Но хочу напомнить, что наша Декларация о государственном суверенитете России и конкретно пятый пункт ее, а также постановление Съезда о разграничении функций управления организациями на территории РСФСР отнюдь не означали — категорическим образом это утверждаю, — что мы “заложили камень” для развала Советского Союза. Посмотрите, что там было конкретно отведено Союзу: практически — это все основные функции, делающие государство государством — единым федеральным государством. Это и единые вооруженные силы, единые железнодорожные пути, авиалинии, это и единый оборонный и военно-промышленный комплекс, это и единая система связи, в том числе космической, и многое другое. Если бы все мы совершенно четко, в рамках этой Декларации и в рамках упомянутого выше постановления Съезда осуществляли нашу деятельность совместно с союзным руководством, мне представляется, вряд ли мы сегодня имели бы те последствия, которые, к сожалению, мы с вами видим. Ведь речь шла о необходимости в конечном счете децентрализации, о разумной, подчеркиваю, децентрализации.

Специалисты, наверное, уже пришли к выводу, что в Декларации, по существу, отнюдь не о суверенитете шла речь, а всего лишь о децентрализации излишне унитарного характера союзного государства. И вот почему мы не в ослеплении тогда проголосовали за Декларацию о суверенитете России, а совершенно разумно. И не в этом причина развала СССР. Я лично усматриваю одну из главных причин, исключивших возможность медленной трансформации нашего союзного общества в другое качественное состояние, в следующем. Это проблема Союзного договора. В конституционном смысле говорить о новом Союзном договоре вообще не было резона. Первый Союзный договор (1922 г.) был инкорпорирован практически в три последующие Конституции и потерял свой содержательный смысл как таковой. После того, как развернулись ожесточенные дискуссии вокруг Союзного договора, ему был придан совершенно другой смысл: речь уже шла о создании как бы совершенно нового государства из якобы полностью самостоятельных государств.

И ожесточенные споры о том, каким быть этому Союзному договору, ослабляли, расшатывали до основания союзное государство. Ведь давайте будем все-таки и самокритичны, но в то же время и правдивы до конца.

Мы одними из первых утвердили делегацию для подписания Союзного договора. Мы ратифицировали этот Союзный договор в Верховном Совете, хотя и без большого энтузиазма. Мы осознавали грозящую опасность. И при всех противоречиях, которые существовали между разными политическими взглядами наших депутатов в Верховном Совете, мы ратифицировали Договор и создали соответствующую комиссию для его подписания.

Но, к сожалению, процесс этот был прерван. Видимо, и политики, и государственные деятели уже отстали от хода времени. И вполне возможно, что августовские события 1991 года имели свою логику, объективный характер. Вполне возможно. Вряд ли мы в ближайшее время и даже годы узнаем всю правду об этих событиях. Возможно, все это знают лишь Горбачев да Ельцин, возможно, и кто-то еще.

Но правда и в другом — нужна была и конкретная воля конкретных политических деятелей, имевших, опять-таки, конкретные планы, для того, чтобы поставить свои подписи под уничтожение Союзного государства. Причем, эти планы не обсуждались в парламентах стран, лидеры которых их сочинили и подписали. В общем, для развала Союза нужны были и субъективные действия лидеров. Почему этот “субъективный момент” пришелся как раз на те дни, когда российский спикер находился с официальным визитом в Южной Корее? Здесь для меня тоже вопрос остался вопросом, на который я ответа не получил. Также как и то, почему не забил тревогу Горбачев.

Сложно, противоречиво и трудно проходят процессы обретения государственности стран СНГ. В экономике разрушительные процессы разрыва хозяйственных связей возобладали над созидательными. Порой упускается регулирующая сторона управления экономикой в угоду скорейшему броску в свободный рынок. Не учитывается психология населения. Быстрый и легкий переход от плана к рынку невозможен. Люди склонны больше понимать и принимать регулирующую силу государства, они отвыкли от стихии. Страна уже вышла из пятилеток, и надо больше внимания уделять регулирующей роли государства, чтобы быть понятней народу. Нужны планы и программы — они есть везде, во всех более или менее благополучных странах.

Баланс интересов союзных республик, планировавшийся и утверждавшийся в СССР, нарушен. Баланс интересов стран СНГ проверяется на экономическую и политическую прочность в условиях социальной и социально-политической дезинтеграции Содружества, непрекращающихся военных конфликтов по южному периметру России. Сегодня баланс интересов самой России находится на чаше весов: федерализация и регионализация существенно зависят от общих государственно-образовательных процессов в странах Содружества. Обстановка в них неоднотипна, но наше отношение к ним должно исходить из равноправия, традиционного сотрудничества, государственных интересов России, необходимости защиты наших соотечественников (русскоговорящего населения) в этих странах. Множество договоров и соглашений, в том числе на парламентском уровне, уже связывает новое Содружество. Возникают даже службы, совместно рассматривающие вопросы, решение которых нейтрализует до некоторой степени очаги напряженности и конфликтности. Конфликты и компромиссы как новое явление органически входят в арсенал политических решений Содружества.