посвящены самым разным сюжетам, в которых ведущей темой является рассказ о пораженческих акциях русской буржуазии.
О масонах в книге снова заходит речь в связи с рассказом о тайном совещании на квартире С. Н. Прокоповича и Е. Д. Кусковой, имевшем место 6 апреля 1916 г. В совещании участвовали представители кадетов, октябристов, меньшевиков и эсеров, и целью его было составить список будущего правительства; это и было сделано. В основном «был воспроизведен список, опубликованный в августе 1915 г.» (автор имеет в виду список, опубликованный в газете П. П. Рябушинского «Утро России» 13 августа.— А. А.). Изменения свелись к замене Родзянко Львовым и трех «либеральных» царских министров. Планировалось правительство, «поголовно» состоящее из кадетов и октябристов, что «поддержали меньшевики и эсеры, сидевшие на сборище». Последним фактом Милюков был очень удивлен, равно и тем, что в правительство «сборище» наметило и Терещенко. Но тем не менее последний в 1917 г. стал министром.
Кабинет, определенный на совещании 6 апреля, и встал у власти после Февральской революции, с той лишь разницей, что был пополнен Керенским и Чхеидзе. «Что же объединяло этих людей, принадлежавших к разным партиям? — ставит Н. Яковлев главный вопрос. Ответ гласил: «Высокомерный Милюков не разглядел и не понял, что перед ним были руководители масонской организации. Они собрали это совещание и наметили кандидатуры почти поголовно из своей среды». Но чтобы прийти к власти, надо было свалить Штюрмера, и «Милюкову, не посвященному в масонские тайны, выпала роль застрельщика новой вспышки кампании против режима»[8], т. е. выпала роль слепого орудия в руках масонов.
Высокомерный, но глупый Милюков ничего «не разглядел и не понял». Напрашиваются вопросы: каким образом сумел разглядеть и понять это Н. Яковлев, и какими источниками при этом он пользовался?
Рассказ о совещании 6 апреля у Кусковой и Прокоповича автор целиком взял у Мельгунова, но изложил весьма своеобразно. Вот как выглядит этот рассказ у Мельгунова. В своих показаниях Чрезвычайной следственной комиссии Милюков сообщил, что состав первого Временного правительства был результатом предварительного сговора между представителями Земского и Городского союзов,
Военно-промышленного комитета (ВПК) и «Прогрессивного блока», на котором, по словам кадетского лидера, «и было намечено то правительство, которое явилось в результате переворота 27 февраля». «Утверждение это, — пишет далее уже от своего имени Мельгунов, — стало почти общим местом. На это указывал Голицын, писала послевоенная литература. Утверждала то же самое и не раз Кускова».
В связи с этим Мельгунов обратился к ней с запросом и получил следующий ответ: «6 апреля 1916 г. (кажется, так) должен был состояться в Петербурге съезд к.-д. партии». А накануне, 5-го, в 8 часов утра ей позвонил X. («пропускаю некоторые имена по просьбе автора») с просьбой разрешить ему немедленно приехать. Приехав, заявил, что надо немедленно созвать собрание из «всех» партий и на нем наметить список Временного правительства, который он, X., отвезет на съезд и там, «на секретных заседаниях», его обсудят. В два часа по телефону Кускова это собрание организовала. Из эсдеков были такие-то (пропуск). Кооператоры. С Юга приехал Л. И. Лутугин. И, к удивлению хозяйки квартиры, как сама она сообщила, стали обсуждать с самым серьезным видом состав будущего кабинета. Председателем Совета Министров был намечен князь Львов, министром иностранных дел — Милюков (некоторые настаивали на кандидатуре Трубецкого), военным — Гучков, юстиции— Маклаков или Набоков, земледелия — Шингарев, просвещения — Герасимов или Мануйлов, торговли и промышленности — «не помню», не то Коновалов, не то Третьяков.
«Долго завязли» на министерстве внутренних дел, решили, что надо кого-нибудь из земцев — на него сможет работать весь аппарат земства. Прокопович спохватился, что забыли про министра труда. Поскольку правительство составлялось в рамках октябристы — кадеты, а из их среды такого министра назначать негоже — «избрали» беспартийного Лутугина, и он этот пост «принял». Государственным секретарем наметили Кокошкина. С этим X., по-видимому, и уехал, потому что далее Кускова сообщала: «Приехавший со съезда сообщил нам, что и там были намечены те же имена (подчеркнуто нами. — А. А.). Вариация была лишь в том, что на каждый пост намечали не одно, а два, иногда три имени... Предполагалось, конечно, что и это министерство будет намечено революционным путем. Но воображение не шло все-таки дальше к.-д. и октябристов». Таковы показания Кусковой. Далее идет комментарий Мельгунова. В свидетельстве Кусковой, писал он, «много неточностей», в частности, в апреле кадетского съезда не было (он был в феврале. — А. А.). «Но это имеет второстепенное значение», поскольку совершенно очевидно, что обсуждался «возможный состав будущего ответственного министерства, и, надо думать, что собрание происходило в срок значительно более ранний, чем это представляется Кусковой... В 1916 г. Для составления подобного списка будущих министров не требовалось большого напряжения мысли, так как он ходил (с некоторыми вариациями) по рукам». И далее Мельгунов ссылается на список, опубликованный газетой «Утро России» 13 августа 1915 г. «Состав министерства доверия, — продолжал он, — обсуждали в разные времена и в разных кругах». Но левые круги, кроме посетителей квартиры Кусковой, этим не занимались.
«Главной лабораторией (где составлялись списки «министерства доверия». — А. А.) была кадетская среда, более тесно связанная с земским, городским и торгово- промышленным кругами. Н. И. Астров, в свою очередь, вспоминает, как собравшиеся на квартире кн. Долгорукова с карандашом в руках назначали «министерство доверия». И не только там, но и в бюро партии к.-д., в Союзе городов и т. д. На запросы автора видный кадет, член кадетского ЦК Астров сообщил: «Не то чтобы составлялись списки будущего правительства, но неоднократно перебирались имена, назывались разные комбинации имен. Словом, тут работала общественная мысль; в результате этой работы слагалось общественное мнение. Получилось любопытное явление. Повсюду назывались одни и те же имена. Оказалось нечто вроде референдума».
К какому же конечному выводу пришел Мельгунов, приведя рассказы Кусковой и Астрова? «Никакого временного правительства ни в 16 г., ни в 17 г. перед революцией не было выбрано, — решительно заявляет он. — Предусмотрительные общественные деятели, — критически замечает он, — оказались совершенно неподготовленными к событиям, которые наступили в марте... Когда при общей растерянности в кабинете Врем[енного] исп[олнительного] комитета 1 марта стали намечаться будущие министры, естественно было взяться за списки, ходившие уже по рукам...» В результате «старый список пополнился людьми, которых выдвигал момент». К таким случайным людям Милюков отнес Некрасова и Терещенко, считая, что они попали в министры в силу своей «особой близости к конспиративным кружкам, готовившим революцию» (цитата из «Истории» Милюкова. — А. А.). В отношении Некрасова, комментирует эту цитату Мельгунов, Милюков неправ — он фигурировал в списках. В отношении же Терещенко прав. «Но здесь действовали другие флюиды», — добавлял он, имея в виду, конечно, масонов[9].
К вопросу о том, как был сформирован первый состав Временного правительства, мы еще вернемся. Пока лишь отметим, что Мельгунов был абсолютно прав, утверждая, что никакого Временного правительства заблаговременно, до революции, образовано не было. Его не создали ни кадетско-прогрессистско-октябристские оппозиционеры, ни «Прогрессивный блок», ни земско-городская «общественность», ни, наконец, масоны. Все они по части политической инфантильности стоили друг друга. А сейчас нам снова придется вернуться к Н. Яковлеву.
Пункт первый «диспозиции» уже самого Н. Яковлева гласит, что кабинет, «определенный» на совещании у супругов Прокоповича и Кусковой 6 апреля, «пополненный» лишь Керенским и Чхеидзе, встал у власти после Февральской революции. Для начала отметим, что Чхеидзе никогда не был министром Временного правительства. Он не входил ни в его первый состав, ни в последующие. Во-вторых, первый состав реального правительства и спроектированного 6 апреля отнюдь не идентичны, хотя большинство фамилий, естественно, совпадают, поскольку без конца тасовалась одна и та же колода карт (Кускова, как мы помним, сообщила Мельгунову, что и кадеты выработали аналогичный список): в составе Временного правительства, ставшего у власти, не было ни Маклакова, ни Набокова, ни тем более Лутугина, не говоря уже о Герасимове, Трубецком и Третьякове. И в-третьих, в кабинете,
