приятных периодов в его не лишенной приятных вещей жизни.
Он продолжался недолго. В 1937-м успешное восхождение было грубо прервано: Кейнс пережил сердечный приступ, и ему пришлось удалиться на покой. Конечно, покой — понятие относительное. Кейнс продолжал играть на бирже, редактировать 'Экономик джорнал' и писать блистательные статьи в защиту 'Общей теории'. Как-то раз при его появлении один ученый сказал: 'Эйнштейн на самом деле сделал для физики то, что мистер Кейнс, по его мнению, совершил для экономики'. Кейнс был не таким человеком, который пропустил бы это мимо ушей. Стоило ему захотеть, как он брал в руки свое разящее перо и буквально уничтожал критиков, поодиночке и скопом. Иногда применяя сарказм, и нередко совершенно блестяще, и очень часто — с нескрываемым раздражением. Многие непродолжительные знакомства оканчивались фразой 'Мистер Н. отказывается понять меня', которая по сути очень напоминала полный отчаяния вздох.
Тем временем надвигалась война; после Мюнхенского соглашения дела пошли еще хуже. Кейнс с возмущением читал трусливые письма сочувствующих левым идеям людей в 'Нью-стейтсмен энд нейшн', в руководстве которого он когда-то состоял. Он немедленно написал и отправил в издание следующие строки: 'Разве можно поверить, что существует некий обобщенный 'социалист'? Я в его существование верить отказываюсь'. И далее: 'Когда доходит до дела, не успевают истечь и четыре недели, как они вспоминают о том, что являются пацифистами и начинают строчить пораженческие послания в адрес вашего издания — таким образом, оставляя защиту свободы и цивилизации полковнику Твердолобому и Старым Друзьям под троекратное 'Ура!''[258]
Когда война наконец началась, Кейнс был слишком слаб, чтобы занимать постоянный пост в правительстве. В Министерстве финансов ему выделили отдельный кабинет — надеялись использовать его интеллект. К этому времени он успел написать очередную книгу, 'Как нам оплатить войну', — смелый план финансирования войны, в качестве главного способа предлагавший использовать 'отложенные сбережения'. План крайне простой: определенная доля зарплаты каждого гражданина автоматически будет инвестирована в государственные облигации, а выплаты по последним произойдут не ранее окончания войны. Таким образом сберегательные сертификаты будут погашены непосредственно в момент возникновения необходимости в устойчивом спросе со стороны граждан на производимую экономикой продукцию.
На это стоит обратить внимание, поскольку многие ошибочно считают Кейнса экономистом, благоприятно относящимся к инфляции. Действительно, еще со времен глубокой депрессии он одобрительно оценивал возможность 'рефляции' (увеличения доходов, а не цен). Но заключить, что он поощрял инфляцию как таковую — значит исказить его идею, которая наглядно иллюстрируется следующей цитатой из'Экономических последствий Версальского мирного договора':
Кейнс особо подчеркивал тот факт, что его идея касательно отложенных сбережений сделает распределение богатства более ровным, поскольку собственниками государственных облигаций станут буквально все. Несмотря на строгость и привлекательность лежавших в основе плана предложений, тот не получил достаточной поддержки. Слишком уж новаторским он был по сравнению с налогообложением, нормированием и добровольными сбережениями — проверенными орудиями финансовой политики военного периода. Кейнсова схема воспринималась как своего рода украшение, но так и не заняла центрального места, которое отводил ей автор.
Но у того не было времени переживать по поводу холодного приема — он участвовал в очередной кампании Британии. В 1941 году Кейнс полетел в США с остановкой в Лиссабоне; это была первая из шести подобных поездок. Лидия отправилась с ним в качестве сиделки и телохранителя. После случившегося с ним сердечного приступа она взяла себе за правило вести учет времени своего неутомимого мужа, и очень многие высокопоставленные персоны были крайне вежливо, но не терпящим возражения тоном выдворены по истечении отведенного Кейнсу на встречи срока. 'Пора, джентльмены', — говорила Лидия, и переговоры немедленно прерывались.
Его визиты в Америку касались непростых вопросов финансирования Великобританией расходов на войну, а также грядущих проблем тяжелого послевоенного периода. Тут Британия не была единственной заинтересованной стороной: Соединенные Штаты желали заложить основы международной торговли, которая не влекла бы за собой финансовых разногласий, так часто приводящих к разногласиям военным. Сторожевыми псами нового финансового порядка стали основанные тогда же Международный банк и Международный валютный фонд. На смену миру, где народы сосуществовали согласно принципу 'человек человеку волк' и всячески старались навредить друг другу, должна была прийти новая эпоха совместной помощи странам, оказавшимся в финансовом затруднении.
Заключительная конференция состоялась в Бреттон-Вудсе, штат Нью-Гемпшир. Несмотря на болезнь и усталость, Кейнс играл первую скрипку, но главным образом на личном уровне; что же до политических итогов, то финальный план учитывал в большей степени американские, чем английские предложения. Так или иначе, дневниковая запись одного из участников конференции многое говорит о личности Кейнса:
'Если мы продолжим решать большие задачи в том же духе, в каком начали разбираться с маленькими, то в будущее мира можно смотреть надеждой'[261], —
