человеческого рода'.
Подобная система взглядов предполагала, что природа рано или поздно придет в устойчивое положение, но никто не смог сделать последнего, поистине сокрушительного вывода из имеющихся предпосылок. И тут на сцене появился Мальтус.
С самого начала он подчеркнул необыкновенно мощный потенциал, заложенный в процессе
Разумеется, эти и многие другие примеры плодовитости природы не имеют прямого отношения к нашему рассказу. Вот какой вопрос видится важнее остальных: насколько велика в среднем склонность человека к воспроизводству? Мальтус предположил, что люди удваивают свою численность каждые двадцать пять лет. По тем временам его оценка казалась вполне умеренной. Подобные темпы роста достигались при средней семье в шесть человек, причем двое детей умирали, не дожив до брачного возраста. Приводя в качестве примера Америку, Мальтус замечал, что на протяжении предыдущего столетия ее население и правда вырастало вдвое каждые четверть века, а в отдельных захолустных областях, где жизнь была свободнее и здоровее, удвоение происходило и вовсе раз в пятнадцать лет!
Тенденция людского рода к повышению собственной численности — и тут совершенно не важно, идет речь о двадцати пяти или пятнадцати годах — вступала в открытый конфликт с упрямым фактом: в отличие от людей, земля не способна к размножению. Да, повышенные усилия могут привести к увеличению пахотных площадей, но прогресс будет медленным и недостаточно заметным. Земля не человек, она не плодит собственных потомков. А значит, рост ртов происходит в геометрической прогрессии, тогда как объемы годной для возделывания земли растут лишь в арифметической прогрессии.
Результатом является неопровержимое с точки зрения логики заключение: рано или поздно, количество людей превысит объемы продовольствия, доступного для их пропитания.'Предположим, что на нашей земле в отдельно взятый момент проживает, скажем, тысяча миллионов людей, — писал Мальтус на страницах'Опыта… …Их количество будет расти в следующей последовательности: 1,2,4,8,16,32,64,128,256,512 и так далее, в то время как объемы пропитания будут относиться друг к другу как 1,2,3,4,5,6,7,8,9,10 и так далее. Спустя два века с четвертью численность населения будет относиться к запасам продовольствия как 512 к 10, через три века — как 4096 к 13, а спустя два тысячелетия разрыв не будет поддаваться вычислению'[77].
Столь безрадостная картина нашего будущего в состоянии обескуражить кого угодно, и сам Мальтус признавал, что'такие выводы могут наводить тоску'[78]. И был вынужден сделать тревожное заключение: неизбежное и непоправимое расхождение между количеством ртов и количеством продовольствия способно привести лишь к одному: большая часть человечества отныне и навсегда обречена на откровенно жалкое существование. Так или иначе, огромный и постоянно растущий разрыв необходимо сократить — в конце концов, люди не могут жить без еды, а на всех ее не хватает. Именно поэтому наши предки нередко прибегали к детоубийству, поэтому на нас постоянно давят войны, болезни и, конечно, бедность.
Теперь понятно, почему бедный Годвин обвинял Мальтуса в превращении сторонников прогресса в его убежденных противников. Ведь учение Мальтуса не оставляет нам ни малейшей надежды. Человечество погибнет, раздавленное тяжестью своего веса, и его может спасти лишь тонкая соломинка'нравственного ограничения'. Но разве можно рассчитывать на то, что нравственное ограничение выйдет победителем из неравного боя с сексуальным влечением?
Был ли Мальтус прав?
Еще в начале 1970-х годов общее мнение относительно роста населения планеты полностью подтверждало его ожидания, и особенно это касалось менее развитых уголков мира. Тогда демографы говорили о том, что при непрерывном росте население может достигнуть 20 миллиардов человек уже через пятьдесят лет, — речь шла о
За прошедшие с тех пор несколько десятков лет маятник качнулся в другую сторону. На самом деле мнения о проблеме народонаселения всегда выстраивались в последовательность противоположных друг другу суждений, Удивительно, но факт: в напечатанном всего лишь пять лет спустя после первого втором издании своего знаменитого очерка Мальтус был гораздо более оптимистичен. Надежды он возлагал на рабочий класс и его способность воспитать в себе добровольное'ограничение', откладывая срок вступления в брак.
Сегодняшний робкий оптимизм во многом опирается на технологические прорывы, особенно так называемую 'зеленую революцию', позволившую заметно повысить урожайность в Индии и других развивающихся странах. Сегодня Индия производит достаточно продовольствия, чтобы быть его экспортером. И хотя до сих пор агрономы затаив дыхание ждут данных о грядущем урожае, некогда предсказанное Мальтусом наступление сокрушительного всемирного голода ныне кажется весьма маловероятным. В 1980-х годах телезрители ужасались, глядя на обитателей Эфиопии и стран к югу от Сахары, напоминавших обтянутые кожей скелеты. Они были свидетелями не сбывшихся пророчеств Мальтуса, а отвратительных условий жизни в этой части света, одними из причин которых являются постоянные засухи и плохая инфраструктура.
Роста производства продуктов питания недостаточно, чтобы призрак Мальтуса перестал нас беспокоить. Перспектива глобального голода утратила свою актуальность, но эксперты уверены, что порождаемые перенаселением проблемы по-прежнему велики. На прошедшем в 1981 году Нобелевском симпозиуме демографы обращали внимание на угрожающее нашему будущему появление в развивающихся странах около пятнадцати мегаполисов с населением от 20 миллионов человек. По мнению одного наблюдателя,'распространяющиеся по телу человечества словно шершавые наросты, эти клетки с людьми, без всякого сомнения, представляют собой главный политический вызов нашему миру Как уберечь эти городские массы от вызванного безразличием гниения, как ограничить их склонность к беспорядку и анархии?'[80].
Мы не должны забывать, и это едва ли не важнее всего, о правоте Мальтуса в том, что экспоненциальный рост населения вполне может перекрыть увеличение производительности в сельском хозяйстве. А значит, решая уравнение, мы обязаны обращать внимание не только на предложение, но и на спрос. Нам требуется контроль не только над объемом продовольствия, но и над количеством детей.
Возможно ли это? Как это ни удивительно, ответ будет положительным. Удивительно потому, что долгое время демографы сомневались в способности стран, глубже других пораженных'болезнью' перенаселения, преодолевать барьеры в виде крестьянского невежества, организованной религиозной оппозиции и политической апатии. Сегодня у нас есть повод смотреть вперед с надеждой. За последние
